Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна

Установления государства и церкви, касающиеся заботы общества о маргинальных группах населения, имели вполне определенные положительные последствия. Известный исследователь массовых письменных источников русского Средневековья Марина Сергеевна Черкасова отмечает, что в писцовых и переписных книгах XVI–XVII веков по городам и селам обнаруживаются многочисленные указания на кельи нищих при кладбищенских и приходских церквях742. В них обитали как неимущие миряне, так и нищенствующие монахи обоего пола. Учет этих людей, а также нищих, живших в собственных дворах, но добывавших себе пропитание, прося милостыню, по справедливому мнению М. С. Черкасовой, свидетельствует о том, что светская и церковная власть осуществляла систематический контроль над этой категорией населения743.

Но при этом, по вполне понятным причинам, реальная практика «творения блага» обездоленным соотечественникам все же отличалась от той идеальной формы, которая предполагалась составителями Стоглава, Домостроя и сборников для нравоучительного чтения. Милостыня воспринималась состоятельными людьми той эпохи как своего рода покупка вечного блаженства на небесах ценой разумных трат в зависимости от жизненных обстоятельств и желания благотворителей. Вкладные книги и синодики того времени дают нам примеры проявления не только щедрости, но и скупости милостников, корыстности их благотворительных поступков, попыток поделиться с нуждающимися не совсем честно нажитым (например, полученным за счет ростовщических сделок) или негодным для собственного употребления имуществом.

Реальным, но при этом исключительным, образцом высоконравственной христианской благотворительности была судьба дворянки Ульянии Осорьиной, жившей в Муроме в конце XVI века и ставшей после смерти местночтимой святой744. Помешать неукоснительному исполнению ею долга милостыни не могли даже собственное разорение и физические страдания. Составленный ее сыном Дружиной (Калистратом) Осорьиным подробный рассказ о том, как Ульяния всю жизнь помогала голодающим, вдовам и сиротам, а после смерти родителей мужа на протяжении многих лет кормила в своем доме монахов и нищих и посылала милостыню заключенным в темницу, подчеркивал, что подобный подвиг был редкостью. Большинство современников Осорьиной ограничивались поминальными кормами монашествующим и нищенствующим и посылками еды тюремным узникам в течение 40 дней после похорон родственников и один раз в годовщину их смерти, как того требовала православная традиция, зафиксированная в синодиках и Домострое.

Все государственные и церковные установления в сфере благотворительности сохранили свою силу и в XVII веке, после смены царской династии. Конечно, тяготы Смутного времени не способствовали благотворительности, но вскоре после восстановления нормального течения жизни ее практики возобновились. Уже в 1627 году Спасо-Прилуцкий монастырь посылает милостыню в вологодскую тюрьму (хлеб, квас и квашеную капусту) в ответ на просьбу («челобитие») ее 105 узников745.

Во время церковных реформ середины XVII столетия основной упор делался на внедрение в сознание широких масс населения правильной модели «древлего благочестия», соответствующего православному «греческому» образцу. Для этого использовались не только законодательные акты, но и актуализированные и вновь составленные литературные произведения нравоучительного жанра. В XVII веке идея необходимости христианской благотворительности в пользу нищенствующих, пленников и узников распространяется в разных слоях населения благодаря расширению репертуара текстов, входивших в предисловия синодиков и читавшихся в храмах во время богослужений и на церковных и монастырских трапезах. Особенно отчетливо она звучала в сюжетах Притчи о бедном Лазаре, Притчи святого Варлаама о печали житейской, Повести о немилостивом богаче, русской по происхождению Повести о новгородском посаднике Щиле и других. В это же время проповедь заботы о нищих и попавших в иную беду (плен или заключение) по чужой или своей воле усиливается с помощью визуальных средств.

Значительное место в текстах синодичных предисловий теперь отводится необходимости подаяния милостыни неимущим, ибо «подающий нищему – Христу подает» (притча о милостыне из Пролога, пересказ которой включался в синодики). В миниатюрах синодиков можно обнаружить довольно многочисленные и разнообразные изображения «нищепитательства» и раздачи милостыни нищим. В Русском государстве XVII века каждое сословие и учреждение имело своих нищих, о которых должно было заботиться. В письменных источниках упоминаются нищие монастырские, церковные, патриаршие, кладбищенские, дворцовые, дворовые, богаделенные и прочие.