Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна

Одно из самых выразительных изображений благочестивого нищепитательства – иллюстрация синодичного поучения «О пользе милостыни» («Добро по умершим давати милостыню») в гравированном Синодике Леонтия Бунина, созданном на рубеже XVII–XVIII веков746. Ее иконография многократно повторялась в следующих столетиях в миниатюрах рукописных и гравюрах печатных синодиков, служа визуальным назиданием для милостников.

Пример благотворительности в пользу обездоленных показывала семья государей рода Романовых. Так, царица Евдокия Лукьяновна (супруга царя Михаила Федоровича) раздавала нищим десятки рублей милостыни, поила и кормила их в своих хоромах. Юродивому Юшке Артемьеву, лежавшему под переходами на Никольском мосту в Москве, она купила баранью шубу, а ее дочь царевна Ирина подарила теплую шапку747. Царица заботилась и о том, чтобы монахи опекаемых ею монастырей также имели возможность заниматься благотворительностью. В 1643 году она пожаловала старцу Макарию из калужского Леонтьева монастыря полтора рубля на шубу и полтину на милостыню748. Сами монастыри регулярно раздавали деньги на «прокорм» нищим, пользуясь плодами государственной и частной благотворительности православным обителям.

Боярские, служилые и купеческие роды следовали примеру царской семьи. Так же как и в доме Романовых, в состоятельных семьях заботой о нищих, больных и увечных занимались в основном женщины (характерный пример – боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова). Но и среди высокопоставленных мужчин были люди образцового благочестия. Таковым, например, был Федор Михайлович Ртищев, принадлежавший к высшему слою придворной бюрократии царя Алексея Михайловича. Василий Осипович Ключевский считал, что кроме религиозного долга Ф. М. Ртищев, пускавший почти все свои доходы на милостыню, руководствовался и чувством личного сострадания749.

Но в милостыни в XVII веке по-прежнему нуждались и пленники, и тюремные узники, которых в это столетие почти постоянных войн, продолжавшихся набегов крымцев, многочисленных политических, религиозных и социальных конфликтов становилось все больше, и власти были не в состоянии заботиться обо всех. Поэтому определенные усилия были направлены на дальнейшее закрепление в обществе представления о том, что попечение об этих социальных группах является неотъемлемым нравственным долгом православного христианина. В предисловия синодиков включаются новые литературные произведения с соответствующими сюжетами. В самых популярных сюжетах нравственно-учительной литературы присутствуют сцены приношения благотворителями пищи в места заключения (в иллюстрирующих их миниатюрах в качестве подаяния тюремным узникам фигурируют, как правило, круглые хлебы и калачи). Повесть о посаднике Щиле, Притча о некоем юноше, плененном в Персиду, Притча о богатой вдовице и другие поучительные рассказы формировали сочувственное отношение к заключенным, независимо от причин, которые привели их к лишению свободы – будь это пленение врагами или арест за уголовные, нравственные, государственные либо религиозные преступления и проступки.

В повестях синодичных предисловий благотворительность в пользу нищих и тюремных узников представлена как единый компендиум благотворительных деяний, способствующих спасению души. Их мог совершать как сам человек, жаждущий спасения, так и кто-то из близких после его смерти – сила этих действий была почти одинаковой в обоих случаях.

Сама ситуация, в которой находились в то время маргинальные группы населения, создавала особое поле для благотворительности. Считалось, что к действиям милостников благоволят высшие силы. Например, это недвусмысленно подчеркивалось в текстах перечисленных выше произведений. Так, в Притче о некоем христианском юноше, попавшем в плен к персам, рассказывается о том, что его родители, не имея о нем вестей, усердно молились, кормили нищих и раздавали подаяние другим нуждающимся. Увидев их благочестивые старания, Господь послал в персидскую тюрьму, где томился их сын, ангела, который усыпил стражников и не только вывел юношу на волю, но и проводил его домой.

В Повести о посаднике Щиле благочестивый сын спасает своего отца, павшего жертвой собственного тщеславия и гордыни, от вечных мук, раздав большую часть наследства в виде кормов нищим и тюремным узникам. Этим он угодил Господу и вымолил для Щила посмертное прощение его грехов. В лицевых рукописях как самой повести (она существовала и в виде отдельной книги750), так и ее кратких изложений в синодиках всегда присутствует миниатюра, иллюстрирующая этот эпизод. В таких миниатюрах мы можем видеть и разнообразные изображения нищих, а в некоторых и устройство тюрем. В большинстве своем – это тюремный «острог», обнесенный частоколом из заостренных бревен. В бревенчатой стене прорезаны небольшие окошечки, сквозь которые заключенные могут протянуть руку за принесенным для них подаянием.