Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна

Христианская традиция благотворительности в пользу обездоленных социальных групп была усвоена Русью вместе с вероучением, и ее корни обнаруживаются в византийской религиозной культуре. Понятие «благотворение» распространяется в русской книжности посредством славянских переводов Евангелия, богослужебных книг, сочинений Отцов Церкви. Оно встречается в письменных памятниках XII–XV веков: славяно-русских переводах Хроники Георгия Амартола, Жития Варлаама и Иоасафа, в Рязанской кормчей, Толковой палее, Прологе, Пчеле и некоторых других древнерусских сборниках729. Во всех случаях это понятие связано с заботой праведного христианина о душе, с дачей милостыни нищим и подношением даров церковным учреждениям. Известный древнерусский проповедник и писатель Кирилл Туровский (XII век), сочинения которого читались и переписывались на протяжении всего Средневековья, относил нищелюбие к числу добродетельных плодов древа жизни, а милостыню считал видом покаяния, доступным каждому человеку730. Однако сведений о самих фактах благотворительности на Руси до середины XVI века почти не сохранилось (если не принимать в расчет летописные и актовые данные о княжеских пожертвованиях в церкви и монастыри и рассказы житий святых о раздаче праведниками своего имущества нищим). Не определены точно и категории других обездоленных (кроме нищенствующих), помощь которым была сопряжена с представлениями о христианском долге.

Вероятно, такие практики, как и проблемы, с ними связанные, приобрели особую актуальность только в позднем Средневековье, когда к имущим слоям населения добавились служилые люди, купечество, ставшее более многочисленным, и зажиточные городские ремесленники. Об этом свидетельствуют тексты законодательных и нравственно-учительных сборников, связанных с формированием и развитием в Русском государстве середины XVI века институтов царской власти и укреплением религиозного благонравия населения. Это было время создания «предписанного» православия и встраивания его в систему русского самодержавия. Государственной и церковной регламентации подверглись все основные сферы религиозной жизни и культуры. Православный христианин должен был отказаться от греховных поступков и помыслов и придерживаться установленных властью норм благочестивого поведения, в том числе принимать участие в общегосударственных благотворительных «проектах»731. Дополнительную актуальность милостыни в пользу маргинальных групп населения как средству спасения души благотворителя придавало ожидание Конца света и Страшного суда. Оно сообщало особый смысл человеческому бытию в определенные моменты истории (например, в 1560‐х и 1660‐х годах)732.

Одним из ключевых событий этого времени стало проведение Стоглавого церковного собора 1551 года, целью которого была регламентация православного богослужения и благочестия. Три вопроса из ста, заданных на соборе молодым царем Иваном Грозным церковным иерархам, касались реализации благотворительных практик. Это было церковное попечение о нищенствующих монахах и монахинях, государственная и общественная забота о пленных («полоняниках») и призрение нищих и убогих733. На все из этих вопросов собором были даны развернутые ответы. В Стоглаве (Уложении собора 1551 года) детали обсуждения благотворительности в отношении названных социальных групп изложены в 71, 72 и 73‐й главах.

Собор поддержал инициативу царской власти запретить монашествующим скитаться и жить в миру и принудительно устроить их по монастырям: «Что чернецы и черницы по городом и по селом скитаются миру на съблазнъ и многым людем на осуждение и д<у>шамъ на погыбель – и тех черньцовъ и черниць собрати да, переписавъ, розослати по общимъ монастыремъ»734. Содержать их предусматривалось на вклады царя, митрополита и региональных епископов. О старых и больных прежде нищенствовавших монахах и монахинях должны были заботиться настоятели тех обителей, в которые власти их отправят на жительство и под надзор735. Но попечение о «безгрешном» существовании и обеспечении нищенствующего монашества пропитанием и уходом фактически оборачивалось лишением этих людей личной свободы и насильственным удержанием их в определенных монастырях.