Монастырь (Книга 1)

- Еще одна напасть. - С беспросветной горечью выдохнул Парафин. - Младенцы, мать их!.. Знаешь сколько в лагере этих вонючих цветочков жизни? Знаешь? Полтысячи! В прошлом году чуть не полтораста нарожалось, да сейчас, в январе-феврале, мне на шею еще три сотни младенцев свалилось! Три сотни! Не зона, а роддом какой-то! Два отряда на детскую отдал! И всем роженицам улучшенные условия содержания! Разорят они лагерь, как есть, разорят!

- Илья Сергеевич, вы слышите? - мрачно поинтересовалась женщина.

- Да слышу, слышу! - рявкнул не нее Типцов. - Добросердечная вы наша!

- Когда вы поймете, что они не только заключенные, но и женщины?

- Преступницы! - Парафин побелел от гнева. - И они обязаны нести наказание, а не прохлаждаться за заборчиком! Детишек, видите ли, нарожали, суки! Я им покажу детишек! Откуда, спрашивается, они их взяли? Ветром надуло?..

Бабий кум продолжал гневный монолог, очевидно подсознательно поставив перед собой цель, уморить весь спецконтингент, а Лапша удивился, насколько точно его коллега сформулировал вопрос. Только ответ на него Типцов дать не мог, а вот Игнат Федорович получил прямое подтверждение своим догадкам. И, при этом, весьма материальное.

- Это мы сейчас не обсуждаем! - отрезала врачиха. - Я настоятельно требую немедленно отпустить всех по отрядам!

- Требует она! - зло усмехнулся Типцов. - Да кто ты такая, чтобы от меня требовать?!

- Я - врач. - Гордо ответила женщина. - И если вы сейчас же не выполните мое требование, - я вынуждена буду жаловаться!

- Жалуйся! - рявкнул Илья Сергеевич. - Давай!

- А по моей жалобе немедленно пришлют комиссию из горздрава. Вряд ли вам это понравится...

- Вот ведь!.. - Судя по выражению лица, Парафину отчаянно хотелось выругаться, но присутствие Лакшина его сдерживало, - Знаешь, куда побольнее ударить!..

- Вы сами меня вынудили. - Спокойно парировала врач.

Повернувшись, Илья Сергеевич щелкнул каким-то переключателем и, взяв в руку микрофон, громко произнес:

- Дневальным развести осужденных по отрядам. Первой и второй сменам готовиться к выходу на промзону.

- До свидания. - Громко произнес Игнат Федорович.

- Как, ты уже? - удивился Типцов и, осознав, что и тут происходит что-то непонятное, с подозрением глянул на коллегу.

- Да я, так, по пути заглянул. - Улыбаясь, соврал Лапша. Ему сейчас было совершенно неважно, поймают его на лжи, или нет, главным было то, что ему удалось узнать. Но останавливаться на этом Игнат Федорович счел бы непрофессиональным.

Покинув радиорубку вместе с удовлетворенной врачихой, кум некоторое время просто шел рядом с ней. И, уже спускаясь по узкой лестнице, спросил:

- Часто он так?

- Ох, слишком... - устало отозвалась женщина, покачав головой.

- Да, а мы ведь до сих пор не знакомы. - Несколько игриво, но, стараясь не переборщить с игривостью, констатировал майор.

- Широкогорлова Светлана Ильинична.

Кум тоже представился.

- А можно ли кое-что у вас узнать?

- Смотря что... - непробиваемо серьезно ответила Светлана Ильинична. Они уже достигла конца лестницы и остановились рядом с будкой, в которой сидел солдат "на кнопке".

- Как зечка может зале... Забеременеть.

Впервые за все короткое время знакомства Широкогорлова изобразила нечто, напоминающее улыбку:

- Об этом лучше поговорить в моем кабинете.

- Я согласен.

Выйдя через тугую дверь на территорию зоны, Игнат Федорович обнаружил перед собой совершенно пустынный плац. Всех зечек и прапорщиц как не бывало. Для Лакшина всегда являлось чудом, как несколько сотен человек могут так быстро перемещаться. Впрочем, вспомнилось куму, часть женщин спешила к своим младенцам,

Санчасть в этом месте достаточно сильно отличалась от подобного учреждения в мужской колонии. Здесь, конечно, висели стандартные санитарные агитки, типа "мойте руки" и "уничтожайте вшей", но, между ними, чего никогда не допустил бы у себя Поскребышев, в изобилии произрастали какие-то растения в горшочках, располагались разноцветные вязаные салфетки, макраме.

Прошествовав по безлюдному коридору, Светлана Ильинична остановилась перед дверью с табличкой, отперла замок и, пропустив вперед майора, вставила ключ с обратной стороны. Лакшин с интересом рассматривал скромное, скорее даже аскетичное, убранство кабинета. Стол, стулья, шкаф, все облупившееся, покосившееся. Над столом - репродукция "Грачи прилетели", какие-то схемы, графики.

- Мне не хотелось говорить с вами там... - медленно подбирая слова, произнесла Широкогорлова.

- Понимаю. - Кивнул Игнат Федорович.

- Видите ли... Я, конечно, не имею права просить вас о чем-то, особенно о том, чтобы вы повлияли на Типцова. Я осознаю, что это и глупо, и бессмысленно, и вряд ли даст какой-то результат...

- Да уж, на Парафина не особо повлияешь. - Согласился Лапшин.

- Судя по тому, что я о вас слышала, вы достаточно умный и образованный человек.

Кум скромно промолчал, ожидая, какой из этого последует вывод.

- Поэтому я прошу вас о помощи несколько иного рода... - Врачиха выждала несколько секунд, прежде чем завершить свою фразу, - Помогите мне разобраться с тем, что здесь происходит.