Монастырь потерянных душ

Тут Монастырь делал очередной ход с неожиданной стороны. Не знаю, как насчет остальных, но у меня возникло чувство, будто мной играют в мяч. Причем не нормальным образом, а словно безумный ребенок. В одиночестве он бросает несчастный мячик вверх, и вместо того, чтоб поймать, ждет, пока ударится, покатится, остановится наконец. А потом все по новой.

Когда я вернулась к себе, в комнате кто-то был. Темный мужской силуэт у окна.

Уже накатили сумерки, и, с учетом пасмурной погоды, гостя я не узнала. Я бы включила свет без вопросов, будь такая возможность. Но монахи лишили наши комнаты ламп, а добираться до ванной и щелкать выключателем там мне показалось глупым. Поэтому я довольно грубо спросила:

— Что?

Последние часа полтора я провела в компании не слишком интересных мне людей, которые вяло разговаривали об отвлеченных вещах вроде несостоятельности современного образования, — и теперь рассчитывала остаться одна.

— Даша? Значит, ты здесь живешь?

Я узнала голос Романа, а потом разглядела и его самого. Легок на помине. В коридоре было светлее. Кажется, окно моей комнаты выходило на север.

— Я бродил по Монастырю. Дверь оказалась открытой, — он сделал несколько осторожных шагов ко мне.

— Ты же знаешь, у нас нет замков.

Я обошла его и села на край кровати.

— Извини, я, наверное, помешал.

— Нет, ничего.

Мы могли бы еще минут пять обмениваться пустыми вежливостями, но вдруг в районе двери раздался громкий щелчок. Мы оба посмотрели туда, и Роман сказал:

— Я пойду. Извини еще раз.

— Неважно, — бросила я. По идее, я хотела с ним общаться, но сейчас не представляла — о чем. В таком настроении предпочтительнее общаться с собой.

— Пока, — Роман потянул за ручку.

Я тоже хотела сказать «пока», но тут увидела, что дверь не поддалась. Роман дернул ее к себе. Потом, на всякий случай, толкнул.

— Нет, на себя, — вымолвила я.

— Да я вроде помню… — в его голосе слышалось удивление.

— Я не трогала задвижку.

— Вижу, — но он подергал и задвижку. Потом, взявшись обеими руками за ручку, уперся ногой в косяк, и дернул со всей силы. Безрезультатно.

Я не могла на это смотреть, встала и подошла.

— Странно. Я ведь смотрела, в двери нет замка.

— И подпереть ее с той стороны не могли, она же открывается внутрь.

— Да и забить они бы не успели.

— Похоже кто-то развлекается, — зло усмехнулся Роман, и долбанул по двери открытой ладонью. — Эй, вы! Я хочу выйти!

Я просунула руку, стараясь его не касаться, и потянула сама. Никакого движения.

Дверь была как стена.

Роман пнул ее несколько раз. Выругался. Пнул еще. Я осмотрела взглядом периметр.

Ни единой щели.

Внезапно лицо Романа озарилось мыслью. Он заговорщицки посмотрел на меня и приложил палец к губам. Я замерла. Он осторожно приложил к двери ухо.

Так — неподвижно — мы простояли с минуту. Я решила, что мы выглядим по-идиотски.

Наконец Роман выпрямился и разочарованно произнес:

— Никого. Они бы дали о себе знать, если это розыгрыш.

— А если это эксперимент? — осенило меня.

— На хрен такие эксперименты! — Роман деловым взглядом обвел комнату. Потом широким шагом прошелся до ванной, зажег свет и заглянул внутрь. Задумчиво повернулся к кровати. Подошел и присел рядом с ней, подергал ножку.

«Бесполезно», — подумала я. В отличие от Романа, я почему-то не злилась. Я не верила, что он может остаться. Ведь мы совсем чужие люди.

Роман попытался выломать ящик комода. Я поджала губы. Подумала, что хозяйка здесь все-таки я. Посмотрела на дверь. Дернула ручку. Ящик тоже не поддавался, но мог.

— Ты думаешь, что проломишь им дверь?

— Я подцеплю ее с краю.

— Ящиком? — саркастически улыбнулась я.

— Да, действительно… — Роман оставил комод в покое. Распахнул створки окна.

Наклонился. Я знала, что он видит там. Пропасть, деревья внизу. Скала на другой стороне.

Роман развернулся и, выгнувшись — почти улегшись на подоконник спиной, — посмотрел наверх.

— Там еще несколько этажей, — сообщил он.

— Я знаю.

— У тебя есть веревка?

Я пожала плечами.

— Разве что простыни…

— А может спички?

Я представила костер под дверью. К счастью, спичек у меня не было.

Следующие десять минут мы настырно долбились в равнодушную — и нереально крепкую — дверь.

Запись тридцать четвертая

Конечно, мы бы могли связать простыни (и я бы посмотрела, как Роман спускается по ним), но их общей длины, даже если присовокупить одежду, не хватило бы все равно. Мы обменялись множеством гадостей по поводу Монастыря в надежде, что нас подслушивают. Мы кричали. Мы стучали по стенам. Мы пытались проломить дверь, но добились только нескольких царапин. Когда совсем стемнело, на нас свалилась усталость. У Романа изредка дергалась губа. Жест, которым он отбрасывал челку, стал особенно резким. Общаться не хотелось. Роман сказал, что утро вечера мудренее, и поэтому давай спать. Я напряглась, потому что делить с ним кровать в такой ситуации было бы неприятно. Но возражать мне не пришлось, поскольку он сообщил, что ляжет на ковре. Я отдала ему подушку и одеяло; свернула и положила под голову полотенце. Раздеваться не стали.