Монастырские

«Но как странно, как, однако, даже совсем странно говорить об этом. Нет, чтобы говорить о чём-то более стоящем. Что есть зависть? Что есть неприязнь? Зачем о них, того они не стоят…», – шептал мне кто-то из оврагов горбатых, оттуда, где раздваивается и болит сердце, и разбивается на многие кусочки. И жалит, всё жалит кто-то, и я заболевала ещё сильнее, а шёпот был сладок, и сомнения колебали мою душу… И крутились, крутились многие змеи, и поили меня смертным соком, и убеждали в нелепости терзаний, и было так тяжко, так сладко.

И я убеждалась, что ничего не понимаю, ничего не знаю о себе, о том, что меня мучает, и что такое то, что есть внутри меня. Да и кто из нас, кто знает себя так, как хотелось бы?! Кто может сказать: я – это… Что бы ни было говорено о себе, всё будет ложь. Узнать себя невозможно? Или…? Всю жизнь я хотела разгадать, что есть во мне. И приходила неизбежно к пониманию тщетности усилий. Усилий, направленных на проникновение внутрь самой себя, к тому, казалось бы, ясному, чистому, но при ближайшем рассмотрении туманному, в котором можно разглядеть что угодно, но только не своё лицо. Что угодно всплывёт в той мути, то, что владеет моим «я», но где же само это «я». Как до него достучаться.

А кто вместо него, кто вынуждает меня жить так, как я не хочу, делать то, что мне противно, говорить то, от чего потом меня тошнит… Кто они, эти неясные и таинственные хозяева моей внутренней жизни, моего «я», подталкивающие выплёскивать из себя не желанные мною слова, чувства, мысли… И всё не то, всё не то в моём существовании…

Все эти долгие годы я видела: жизнь владык, что руководили моими выходками, существовала внутри меня – независимо от меня. То, что внутри меня, это оно заставляло завидовать, бесноваться, ревновать, ненавидеть, совершать многое из того, что мне на самом деле противно и что сейчас я вспоминаю с тоскою.

«Почему я стала другой, почему я, Вера, не такая, какой была задумана ещё до моего рождения, до того, когда ещё не знала своего имени, когда ещё не была Верой?!» – в отчаянии вновь и вновь восклицала я. Ведь где-то там, где меня ещё не было, там, в предначалии, я не могла быть задумана плохой, этого быть не может. Значит, я родилась хорошей. А потом?

О, нет. Я ничего не знала. И мне оставалось подчиниться этому, что жило во мне, и просто жить, жить…

Как я жила? Ну как может жить человек, который ничего не видит, ничего не знает, ничего не понимает, ничего не слышит. А главное, он при этом уверен, что видит, понимает, знает, слышит. Я торопилась, бежала, летела… Я всё боялась опоздать. Вот только куда, зачем…

Я была той речкой, которая мчится куда-то по камням, ей больно, а она мчится, мчится. И некому её остановить. И мусор падает с чужих ног в неё, и грязь пенится на тусклых волнах, и барахтаются, плачут непонятные мрачные птицы над нею, клювы у них огромные, острые, глаза у них красные, крылья тяжёлые, бьют птицы крыльями по водам, уносятся куда-то, наводят ужас глухой на всё живое…

А я всё бежала, бежала по острым камням, и не чувствовала, как больно израненным ногам. Мне было всё некогда, всё некогда. Мне некогда было поймать хотя бы одну из мыслей, что во множестве блуждали в голове, они стаями мышей бродили и рыли свои норы, и моя голова была полна этих грязных, гадких мышей. Мне некогда было понять одно из чувств, что кипели, кипели в душе, и заглянуть туда было страшно, там стенал ад, в том аду горела я сама, там было невыносимо от пламени, и неусыпаемый червь изводил мою душу в том страшном огне. А тем временем я просто, просто жила … Как живёт в отражении реки – высокое небо, а в том небе – случайное облако, уносимое рекою всё дальше, непонятно куда и зачем. Оно тает так же быстро, как и жизнь каждого, каждого….

«Вот так и наша жизнь, летит, как лист усталый, в мечтах о лучших днях, не ведая того, что так осталось мало, всего лишь миг, и вздох, и вот, последний шаг… и вот уже летят,

летят другие листья, им все равно, что там лежит в земле их брат, им хочется летать, все выше, выше, выше, ах, жизнь моя, где ты, где мой последний шаг…» – это строки из блокнота моего брата. Этот блокнот с десятком стихотворений я однажды украла у него и отослала в молодёжный журнал. Стихи опубликовали под моим именем. Богдан ничего не сказал мне на это.