Money БЖИГ

Скрип двери, запах сырости и пыли наполнил лёгкие. Заир держал меня позади, за спиной, это раздражало, и одновременно пробуждала забытые чувства. На минуту мне было приятно ощутить себя под защитой, поддалась, коснулась пальцами его плеча, и одёрнула руку. Мне было непривычно ощущать притяжение, потребность в ком-то настолько сильно, что руки двигались сами собой, будто не было никаких противоречивых мыслей, а вместо них простые движения. Заир поймал мои пальцы, слегка сжал, уголки его губ дрогнули.

Расцепила руки, отошла в сторону. Как током прошибло, стоило только этому запаху коснуться меня, проникнуть под кожу, становилось дурно. Едкий, липкий алкоголь сжигал людей, заставлял их тела разлагаться, а сознание плавиться, открывал дверь демонам, что таились поначалу, боялись показаться, а потом полностью брали управление. Настоящее терялось за ними, прошлое было инструментом болевых кнопок, а будущее переставало что-то значить, ещё маячило, но было далеко, пока всё полностью не растворялось в этой зловонной жижи, что когда-то было человеком.

Заир подошёл ближе, взглянул на человеческий силуэт, манекен в грязной одежде, с подогнутыми к животу ногами, и припрятанной у груди пустой бутылкой, взятую в сладкие объятия. Отец развернулся к стене, будто пытался спрятать лицо, а может и полностью себя.

— Вставай, — мой холодный голос прозвучал неестественно, словно принадлежал не мне.

Обида жгла изнутри, если бы он только попытался, если бы только обратил на меня внимание после смерти матери, если бы отговорил, заставил лечиться, если бы сделал хоть что-то. Размазня, не смог уберечь ни родных, ни себя. Перед глазами поплыло от подступивших слёз, сморгнула их, под пристальный взгляд.

— Что? Не вписываемся в представление идеальной семьи? Какая жалость, а я так надеялась. — Ненадолго стало легче, от этого несдерживаемого выпада, потом захотелось прикусить язык. — Прости.

Заир вытащил бутылку, поставил её на пол и поднял отца под руки, хорошенько его встряхнув. Старый замычал, попытался воспротивиться, Заир ещё раз его встряхнул, и тот сразу открыл глаза.

— Ты мне обещал, — только и смогла сказать в затуманенные глаза.

— Дочь, ты, а это? — Попытался устоять на ногах, пока Заир его снова не подхватил и не поставил к стене, сполз вниз и махнул рукой. — Не могу я, понимаешь? Не могу. Отстань ты уже от меня! Что таскаешься постоянно, слышишь, отстань.

Мимолетное желание разбить бутылку об его голову озарилось вспышкой и потухло, он даже на ногах устоять не мог, а я не могла больше вымолвить и слова.

— Посмотри на это всё, моё детище, сокровище моё, — Отец вознёс над собой руки, растопырил пальцы, встал на колени и принялся обнимать стены, да целовать их. — Всё сожжено, всё.

Заир подхватил его под живот, не желая больше смотреть на театр одного актёра, и потащил на выход, как бревно, что барахталось и крутилось.

— Кто, быстро поставь меня, ты, — Вовка рвался, пытался возмущаться, но больше никто не желал его слушать. — Дитятко моё круглосуточное, оставьте меня с ним. Дочь, быстро скажи этому, этому, как тебя вообще величать-то?

Заир выгрузил отца на заднее сидение, тот встрепенулся, приложился головой о крышу и притих. Осмотрел салон, потом свою мятую олимпийку, грязные штаны, шмыгнул носом и постарался оттереть рукавом пятно на стекле, что образовалось от подошвы кроссовка.

— Куда едем? — Заир отдал мне навигатор, вбила адрес.

— Имя у водителя есть? — хриплым голос ломался, неприятно скрежетал.

— Что собираешься делать с ним? — Заир игнорировал Вовку, я была ему благодарна и за это, весомого ничего не было бы сказано, а перепалка могла продолжать долго.

— С кем это? Со мной?

— Не знаю, — вцепилась пальцами в ремень безопасности, понимая, что эти крысиные бега продолжатся. Не могла я отступить, не могла бросить его, как проклятье.

— Своей бы жизнью занялась, как дура за мной таскаешься. — Старый не унимался, жалил словами, терзал, знал, что до живой плоти обязательно достанет.

Заир сжал руль, костяшки пальцев побелели, придерживая меня рукой, он сделал резкий поворот, отца бросила с одной стороны в другую, только синяя олимпийка быстро мелькнула в зеркале заднего вида, глухой удар и невнятное мычание. Заир посмотрел мне в глаза, без слов давая понять, что такое терпеть он не намерен.

— Понял, шеф, понял, — Вовка поднялся, потирая лоб. — Прости дочь, с горяча.

— Лечение? — Заир по-прежнему придерживал меня рукой, поёжилась, но убирать его руку не стала.

— Он не ляжет, а без согласия нельзя. Да и есть ли смысл?

— Упечь меня думаете? Одна отдушина осталась, и её отнять собираются. Шиш вам.

— У отца друг есть хороший, у него клиника реабилитационная в черте города. Узнаю, смогут ли его поддержать месяц-другой, а там сам закодироваться захочет. Попробовать стоит. — Заир притормозил у подъезда и припарковал машину.

— С чего ради-то захочется? А?

— Нет, я сама, спасибо.