Монгол. Черный снег (СИ)

— Поэтому это должно быть идеально, — вмешался Тархан. Его голос звучал глуже, чем обычно, но он был твёрд, как и всегда. Тархан сидел на краю стола, руки были сцеплены перед ним, а глаза пристально следили за каждым нашим движением. — Тамерлан прав. Это единственный способ. Если он поверит, что Тамерлана больше нет, мы выиграем инициативу. Мы заставим его совершить ошибку. Это то, чего мы ждём.

— Ты поддерживаешь это? — я резко обернулся к нему, чувствуя, как ярость начинает перекрывать всё остальное.

— Поддерживаю, — он ответил без паузы, без сомнений. Его лицо не выражало ничего, но я знал, что внутри него кипит то же самое, что и во мне. Только он был чёртовым мастером притворства.

Я усмехнулся. Горько, зло. Эта чёртова семья всегда умела ломать меня изнутри.

— Конечно, ты поддерживаешь, — я тихо рассмеялся, качая головой. — Потому что это не ты должен смотреть на это. Потому что это не тебя будут "убивать". И не ты будешь убивать!

— Тамир, — Тамерлан снова заговорил, его голос звучал на удивление мягче. — Я знаю, что это сложно. Но ты должен мне доверять.

— Ты просишь слишком многого, — отрезал я, бросив на него тяжёлый взгляд. — Ты всегда просишь слишком многого.

— Я буду в бронежилете, кровь будет фальшивой…Что может пойти не так?

— Хер его знает!

— Боишься пристрелить меня? М? Вроде ты как-то говорил, что хотел бы чтоб я сдох!

— Да, блядь, боюсь! Ты — мой брат!

Он ничего не ответил. Только посмотрел на меня. Его лицо не дрогнуло, но в глазах я видел это. Это была радость…удовлетворение. Ему понравилось что я сказал.

Я не выдержал.

Сигарета догорала в моей руке, оставляя едкий запах. Я молча выдохнул, сжав челюсти, и снова опустился на стул. Слова застряли в горле. Я ненавидел это. Ненавидел быть тем, кто должен молча смотреть на происходящее. Но я не мог сказать "нет". Не мог остановить его. Мы были в ловушке, а он — единственный, кто видел выход.

— Ладно, — наконец выдавил я, снова закурив. Дым обжёг горло, заполнил лёгкие, но не помог. Ничего уже не помогало. — Но если всё пойдёт не так, я сам тебя прикончу.

Тамерлан кивнул, будто это было всё, что он хотел услышать. Тархан усмехнулся, но в его улыбке не было радости.

Я молчал. Тишина снова окутала комнату, как удушающая волна. И я сидел, затягиваясь сигаретой, слушая, как сердце глухо бьётся в груди, понимая, что, возможно, это последняя ночь, когда мы втроём здесь.

Ночь. Холодная, как лёд. Воздух настолько плотный, что кажется, будто ты дышишь через стальной фильтр. Каждая секунда тянулась, как вечность. И каждый из нас чувствовал эту грёбаную напряжённость. Она была во всём: в медленных движениях, в осторожных взглядах, в прерывистых вдохах, которые все старались делать тише. Это была ночь для смертельной игры. Ночь, когда мы собирались обмануть смерть.

Тамерлан стоял в центре комнаты, совершенно спокойный, абсолютно уверенный. Или, по крайней мере, выглядел так. Его голос был тихим, но чётким, когда он давал последние инструкции. В руках он держал пистолет — обычный на вид, но заряженный холостыми патронами. На столе лежали капсулы с искусственной кровью, похожие на настоящие настолько, что даже я, привыкший к запаху и виду крови, едва мог отличить. Это был чёткий, тщательно продуманный план. До мелочей.

Он объяснял всё спокойно, будто это была простая встреча, а не чёртов спектакль с его «смертью» в главной роли.

— Ты выстрелишь в меня с трёх метров. — Его голос звучал так ровно, что меня передёрнуло. — Один выстрел. Сразу в грудь. Кровь выстрелит в нужный момент, я упаду, а дальше — ты и Тархан сделаете всё по сценарию.

Он говорил так, будто это было обычным делом. Словно мы играем в чёртову пьесу. Я смотрел на него, не отводя глаз, чувствуя, как в груди медленно закипает что-то тёмное, вязкое. Он говорил об этом, будто это было… нормально. Как будто его смерть — даже фальшивая — была чем-то, что можно рассчитать, как математическую формулу.

— Тамерлан, — я перебил его, бросив на стол сигарету, которую уже почти докурил. Пепел осыпался на деревянную поверхность. — Ты действительно думаешь, что Батор проглотит это? Что он купится на такой фокус?

Он повернулся ко мне. Спокойный, уверенный. Эти глаза, которые всегда смотрели на меня так, будто я ребёнок, который задаёт глупые вопросы.

— У него не будет другого выбора, Тамир, — сказал он хрипло, но чётко. — Он увидит мою смерть, и это выбьет его из колеи. На этом мы его и поймаем.

Я усмехнулся, коротко, горько. Этот план был не просто рискованным. Он был ебучей катастрофой, которая ждала своего часа.

— Ты слишком уверен в себе, брат, — сказал я. — Тебе никогда не казалось, что самоуверенность иногда ведёт к падению?

Тамерлан не ответил. Он только посмотрел на меня с лёгкой усмешкой, которая выворачивала меня изнутри. Ему было плевать, что я думаю. Он уже решил всё. Решил за нас, за себя, за весь грёбаный мир. И это бесило меня больше всего.