Монгол. Черный снег (СИ)

Моя грудь болела. Это была боль, которую я не мог объяснить. Она исходила изнутри, вырывалась вместе с каждым вздохом. Я не знал, были это слёзы или остатки страха, которые ещё не успели улетучиться. Я закрыл глаза.

И впервые за всё это время почувствовал, как моё сердце начинает замедляться.

Оно всё ещё стучало быстро, слишком быстро, но больше не рвалось из груди, не разрывалось на куски.

Её дыхание было неровным, почти болезненным, но она дышала.

И это было всё, что мне нужно.

Мир вокруг мог продолжать падать в пучину хаоса. Дым, кровь, пыль — всё это могло остаться навсегда. Но мне было плевать.

Плевать.

Она была здесь. В моих руках.

— Ты со мной, — прошептал я снова, как будто эти слова могли удержать её здесь, рядом.

Я снова взглянул на неё. Её лицо было испачкано копотью, щёки в царапинах, губы потрескались, но она была прекрасна. Самая красивая девочка…самая любимая.

Я наклонился и осторожно коснулся губами её лба. Всё, что было раньше, всё, что осталось позади, больше не имело значения. Её дыхание, её дрожь, её сердце, которое всё ещё билось рядом с моим, — вот что было важно.

Мир мог продолжать рушиться.

Но она была моей.

Теперь и навсегда.

Глава 35

Мы сидели на террасе старого дома Тамерлана, под серым небом Монголии. Вечерный ветер был холодным, но обжигал больше, чем успокаивал.

Молчание висело между нами. Тяжёлое. Словно пропитанное всем тем дерьмом, что произошло за последние дни. Я смотрел в сторону, куда-то за горизонт. Словно мог убежать глазами туда, где всё это перестанет меня преследовать. Где я смогу выдохнуть. Но вместо облегчения чувствовал только вес. Вес, который давил на грудь, на плечи, на каждый чёртов миллиметр моего тела.

Тамерлан молчал. Сидел напротив, медленно, с каким-то выверенным спокойствием потягивал чай из своей чашки. Ему, наверное, хотелось разрядить обстановку, но он знал: если начнёт говорить первым, я взорвусь.

Я был на краю. Даже не знаю, чего. Может, самого себя.

И когда он, наконец, заговорил, его голос прозвучал так ровно, что врезался в мою голову, как выстрел:

— Теперь твоя очередь, брат.

Я поднял глаза.

— Чего?

Тамерлан отставил чашку в сторону. Его взгляд был спокойным, но слишком прямым. Слишком острым.

— Я хочу, чтобы ты взял под своё руководство филиал в Монголии. Эти шахты будут твоими.

Я моргнул. Дважды.

— Что? — спросил я, как будто он сказал, что отдаёт мне весь чёртов мир.

Его лицо оставалось непроницаемым.

— Ты слышал. Это твоё.

— Нет. — Я качнул головой, резко, словно хотел сбросить эти слова с себя, как яд. — Нет, я… я не могу.

Моя грудь сжалась. В висках стучало.

— Это слишком. Я не заслуживаю этого.

Он прищурился.

— Почему ты так решил?

Я посмотрел на него, мой голос был пропитан горечью:

— Потому что я наёмник, Тамерлан. Убийца. Человек, который ломает всё, к чему прикасается.

Я поднялся со стула, начал ходить по террасе, не в силах сидеть на месте.

— Я разрушил больше жизней, чем спас. Я всё ещё вижу их лица, понимаешь? Тех, кого я убил. Тех, кого не смог спасти. Это… это всё я. Это вся моя грёбаная жизнь!

Тамерлан следил за мной. Спокойно, как будто я был грозой, и он просто ждал, пока шторм успокоится.

— И ты хочешь, чтобы я… я, блядь, стал кем-то вроде лидера? — я остановился, повернулся к нему. — Ты хочешь, чтобы я вёл за собой людей, как будто… как будто я достоин их доверия?

Он медленно поднялся, скрестил руки на груди. Его голос стал тише, но от этого только резче.

— Ты думаешь, я не вижу, что творится у тебя в голове, Тамир?

Я замер.

— Ты думаешь, что я не знаю, как ты рвёшь себя изнутри за каждую ошибку, за каждую жизнь, которую не смог спасти?

Его глаза впились в мои.

— Ты не просто выжил, Тамир. Ты доказал, что можешь быть сильным. Ты научился защищать других. Ты стал лидером, даже если сам этого не видишь.

— Лидером? — горько усмехнулся я. — Я? Лидером? Человек, который едва держит себя в руках?

— Да, ты, — его голос был твёрдым. — Потому что лидер — это не тот, кто идеален. А тот, кто знает, как справляться с адом. И ты, Тамир, прошёл через ад. И не просто выжил.

Я хотел возразить. Хотел сказать, что он ошибается. Но в его глазах была такая уверенность, такая чёртова уверенность, что слова застряли у меня в горле.

Он шагнул ко мне ближе.

— Ты думаешь, я делаю это ради тебя? Нет. Я делаю это, потому что ты доказал, что можешь. Ты готов, Тамир.

Я отвёл взгляд, чувствуя, как его слова разъедают меня изнутри.

— Это не подачка, — его голос стал тише, мягче. — Это ответственность. И ты готов её взять.

Я молчал. Мои кулаки были сжаты так сильно, что пальцы побелели. Я не мог поверить, что он говорит это мне.

— Почему ты так уверен? — выдохнул я, не глядя на него.

Тамерлан медленно положил руку мне на плечо.

— Потому что я видел, как ты борешься. И знаешь что, брат? Борьба сделала тебя сильнее, чем ты можешь представить.

Его слова повисли в воздухе, как тяжёлый груз. И я вдруг почувствовал, что этот груз становится моим. Я услышал её голос раньше, чем увидел, как она встаёт.

Тихий, чуть дрожащий, но полный решимости.

— Ты всё время думаешь, что недостаточно хорош, Тамир.