Монгольская империя и кочевой мир

Ко второй группе относится „чернь“, xaracu/xaracud, „люди из черни“. Можно думать, что принадлежавшие к этому слою происходили от unagan bogol покоренных племен и родов, а также от разных bogol’ов, „своих“ и чужих… И в первые времена империи простонародье, xaracu, оказывалось в положении bogol и unagan bogol монгольских феодалов, темников, тысячников, сотников, а также десятников, дархатов и „людей свободного происхождения“.

К третьему классу монгольского общества XIII в. относились рабы, „слуги“, вполне принадлежавшие своим господам и не имевшие никакого личного имущества. Это были, по преимуществу, взятые в плен на войне представители разных народов, в том числе и монголы-кочевники. Можно думать, что последние, в большинстве случаев, переходили, если не сразу, то по прошествии некоторого времени, например во втором поколении, на положение вассалов, bogol, unagan bogol и переставали отличаться от „простых людей“, xaracu, иногда они поднимались и выше» [Владимирцов 1934, с. 118]. Как видим, согласно Б.Я. Владимирцову, богол отмечается во всех трех (простые воины, чернь, слуги/рабы) выделенных им социальных группах, что само по себе уже создает противоречие.

Сейчас, кажется, уже нет необходимости говорить о том, как неправ был Б.Я. Владимирцов, когда таким образом выстраивал структуру рода. И совсем особое место занимала категория богол, которая формировала не родовую структуру, а занимала определенное место в иерархии конфедерации племен, составлявших Монгольскую империю.

Однако великий ученый, блестяще знавший материал, и сам не мог не заметить определенного несоответствия вышесказанного фактическим данным, что привело его впоследствии к следующим заключениям: «Термин „Онгу-Бугул“ Рашид-ад-дина есть монгольское unagan bogol (старинное bogal). Так назывались исконные вассалы какого-либо рода или дома, потомственно ему служащие (здесь и ниже выделено мной. — Т.C.)… Выражение unagan bogol неудобно переводить словами раб, крепостной раб. Действительно, с точки зрения Рашид-ад-дина, свыкшегося с неограниченной и капризной властью восточных монархов, рабами были все подданные; в понимании этого слова вкладывался совсем иной смысл, чем это делается нами. Древне-монгольские unagan bogol не были рабами в полном значении этого слова: они сохранили свое имущество, пользовались известной личной свободой. Не все результаты их труда шли их господам, unagan bogol’ы прежде всего оказывались в подчиненном положении не одного лица, а целого рода или его ветви, что, в конце концов, одно и то же. Затем unagan bogol’ы часто не теряли родовой связи между собой: они жили такою же родовою жизнью, родовым бытом, как и их владельцы. Главною их обязанностью по отношению владельческого рода была служба. Они должны были помогать своим владельцам, служить им в мирное время, вообще относиться к ним, как к urux’ам, безразлично, действительно ли они были urux’и или jad’ы. Служба владельческому роду состояла в том, главным образом, что unagan bogol’ы должны были кочевать совместно со своими владельцами или образовывать по их указаниям курени и аилы, позволяя своим господам удобно вести большое скотоводческое хозяйство. Во время облавных охот они бывали загонщиками и подгоняли дичь. Часто отношения между владельцами и unagan bogol настолько сглаживались, что начинали напоминать отношения двух союзных близких родов. Владельческий род, если он был другой кости, брал у своих unagan bogol девушек в жены и давал своих; из среды unagan bogol выходили сподвижники и друзья членов владельческого рода. Ввиду всего этого можно охарактеризовать отношения между родом владельческим и родом unagan bogol, как отношения сюзерена, сеньора и крепостных вассалов. Древнемонгольские unagan bogol были крепостными вассалами, которые не могли свободно расторгать связи, скреплявшие их с владельческим родом» [Владимирцов 1934, с. 64–65].