Монгольское нашествие на Русь и Европу

«В ту же зиму выехал Юрий из Владимира с малой дружиной, оставив сыновей своих вместо себя, Всеволода и Мстислава. И поехал на Волгу с племянниками своими, с Васильком и со Всеволодом, и с Владимиром, и стал на Сити станом, а ждал к себе брата своего Ярослава с полками и Святослава с дружиной. И начал Юрий князь великий собирать воинов против татар, а Жирослава Михайловича назначил воеводой в своей дружине. В ту же зиму пришли татары к Владимиру, 3 февраля, на память святого Симеона, во вторник[265], за неделю до мясопуста. Владимирцы затворились в городе, Всеволод же и Мстислав, а воевода Петр Ослядюкович. Владимирцы не открывали ворот, приехали татары к Золотым воротам, ведя с собой Владимира Юрьевича, брата Всеволода и Мстислава. И начали спрашивать татары, есть ли в городе князь великий Юрий. Владимирцы пустили по стреле в татар, и татары также пустили по стреле на Золотые ворота, и потом сказали татары владимирцам: “Не стреляйте”. Они же замолчали[266]. И приехали ближе к воротам, и начали татары говорить: “Знаете ли княжича вашего Владимира?”[267] И был печален лицом. Всеволод же и Мстислав стояли на Золотых Воротах и узнали брата своего Владимира. […] А татары отошли от Золотых Ворот, и объехали весь город, и стали станом перед Золотыми Воротами, множество воинов без числа вокруг всего города. Всеволод же и Мстислав пожалели брата своего Владимира и сказали дружине своей и Петру воеводе: “Братья, лучше нам умереть перед Золотыми воротами за святую Богородицу и за правоверную веру христианскую”. И не разрешил им этого Петр Ослядюкович. […] Татары станы свои разбили у города Владимира, а сами пошли и [взяли Суздаль, и разграбили церковь святой Богородицы, и двор княжеский огнем пожгли, и монастырь святого Дмитрия пожгли, а прочие разграбили. А чернецов юных, и черниц, и попов, и попадей, и дьяконов, и жен их, и дочерей, и сыновей их всех увели в станы свои][268], а сами пошли к Владимиру. В субботу мясопустную начали готовить леса и пороки ставили до вечера, а на ночь огородили тыном вокруг всего города Владимира. В воскресенье мясопустное после заутрени приступили к городу, месяца февраля седьмого[269], на память святого мученика Федора Стратилата. […] И взяли город до обеда от Золотых ворот, у церкви святого Спаса вошли по примету в город, а с северной стороны от Лыбеди к Ирининым воротам и к Медным, а от Клязьмы к Волжским воротам, и так вскоре взяли Новый город. И бежали Всеволод и Мстислав, и все люди бежали в Печерний город. А епископ Митрофан и княгиня Юрия с дочерью, и со снохами, и с внучатами, и прочие, княгиня Владимира с детьми, и множество многое бояр, и всего народа заперлись в церкви Святой Богородицы. И там огнем без милости сожжены были. […] Татары же силой выбили двери церковные и увидели некоторые в огне скончались, других же оружием добили. [Церковь Святой Богородицы разграбили, чудотворную икону ободрали, украшенную золотом и серебром, и камнями драгоценными, и монастыри все и иконы ободрали, а иные разрубили, а иные взяли, и кресты честные, и сосуды священные, и книги ободрали, и одежды блаженных первых князей, которые те повесили в церквях святых на память о себе.] […] И убит был Пахом, архимандрит монастыря Рождества Святой Богородицы, да игумен Успенский, Феодосий Спасский, и прочие игумены, и чернецы, и черницы, и попы, дьяконы от юного и до старца и младенца. И так всех извели, одних убили, других же увели босых и раздетых в станы свои, умирающих от холода»[270].

Ипатьевская летопись:

«Батый же стоял вокруг города, боролись крепко из города. Сказали обманом горожанам: “Где князья рязанские, ваш город и князь ваш великий Юрий? Не рука ли наша схватила их и смерти предала”. И услышав об этом, преподобный Митрофан епископ начал говорить со слезами всем: “Дети, не убоимся соблазна от нечестивых и не будем думать о тленной этой и скоро проходящей жизни, попечемся об ангельском житье, если и город наш возьмут и смерти нас предадут. Я в том дети поручитель, венца нетленного с Богом примете”. Эти слова услышав, все начали крепко бороться. Татары же пороками город били, стрелами без числа стреляли. Это увидев, князь Всеволод, что сильнее брань надвигается, испугался, потому что был молод. Сам из города вышел с малой дружиной и, неся с собой дары многие, надеясь жизнь спасти[271]. Он же как свирепый зверь не пощадил юности его, велел перед собой зарезать и город весь разорил. Епископ же преподобный в церковь убежал с княгинею и с детьми и повелел, нечестивый, огнем зажечь, те так души свои предали в руки божьи»[272].

В. Татищев: