Монохромный человек (СИ)

Сын, забивший ногами пожилую мать. Дочка, застрелившая обоих родителей из пистолета с глушителем, и выпустившая ещё по нескольку пуль в уже мертвые тела.

Парни близнецы, что убили друг друга в яростной, остервенелой драке.

Этим видео не было конца.

Как оказалось, убийства и прочие ужасы, которые творили пациенты Шамова под гипнозом, были лишь заключительной частью.

Каждому из устрашающих деяний предшествовали несколько сеансов.

Шамов начинал с малого.

Например, заставлял разбить любимую чашку. Разорвать и сломать цветы. Сжечь фотографии. Разбить свой же дорогущий телефон. Раздавить ногами насекомых. Задушить в руках пойманную птицу. Бросить в камин визжащую мышь.

Некоторым он предлагал ударить себя в живот или в лицо. И пациенты били. Били с радостью, с ожесточением, с…

Господи, они были преисполнены самого настоящего, злого, безумного… счастья.

Спустя час, два таких видео посмотрел генерал Савельев.

Аспирин не стал досматривать видео, где мужчина, отец троих детей, любящий муж и отец, буквально примерный семьянин, кулаками забил какую-то бездомную девчонку, которую привел в кабинет Шамов.

Девчонке было не больше десяти-одиннадцати лет. Казалось, её мольбы и крики до сих пор, эхом звучали в кабинете.

Аспирин, как и Стас со своими операми не сразу пришел в себя.

Нажав на паузу, он снял очки и несколько секунд смотрел куда-то, в одну точку.

Стас терпеливо ждал.

— Что это значит, Стас? — спросил он. — Почему эти люди совершают то, что… совершить никак не должны были? Как ему удается это?!

— Как удается, я не знаю, товарищ генерал. — вздохнул Стас. — А вот почему они это делают… Шамов, очевидно нашел какой-то способ постепенно пробуждать в человеке его самые худшие качества, самые низменные чувства… И не просто пробуждать, он, на протяжении нескольких сеансов создавал условия при которых темная сущность его пациентов стремительно гипертрофировала, росла, утраивалась и даже удесятерилась.

Корнилов хмыкнул. Грустно, бессильно покачал головой.

— Но, я не знаю… Я никогда подобного не видел, товарищ генерал. Это… Это за гранью человеческих возможностей! Во всяком случае было.

Аспирин протяжно вздохнул и так же тяжело выдохнул.

— Стас… — проговорил он. — Если это все правда… Мы должны найти Шамова в самые короткие сроки.

— Я понимаю, товарищ генерал, но…

— И мы должны задействовать все возможные ресурсы. — перебил его Антон Спиридонович.

Стас изучающе взглянул на начальника.

— Да, Стас. — кивнул генерал и еще раз, с выразительным ударением повторил. — все ресурсы. Все, без исключения. Ты понимаешь.

Последнее было не вопросом.

— Понимаю. — неприязненно и холодно ответил Стас. — Но, я не могу использовать её постоянно!..

— Можешь. — отрезал генерал. — И используешь.

— Товарищ, генерал. — процедил Стас агрессивно. — Вы понимаете, что Ника может просто… лишится рассудка, сойти с ума, свихнутся?! Вы понимаете, что есть вещи, которые она не может переживать и терпеть постоянно, все время? Это… Это истощает её! Да, она храбрится и хорохорится, потому, что… потому, что она ребенок! Ребенок! Понимаете?!

— Понимаю. — тихо, спокойно ответил генерал Савельев. — Но Ника крайне одаренный ребенок, Стас. И она может делать то, что не может больше никто. В этом её проклятие.

— Нет. — ответил Стас. — В этом её несчастье. А проклятием для неё стали мы. И я.

Стас в порыве ярости поднялся из-за стола и, распахнув дверь порывистым шагом вышел из кабинета генерала, оставив дверь открытой.

Пылая гневом, Стас ворвался в кабинет особой группы, оглушительно хлопнул дверью и подойдя к своему столу, уставился в окно.

Домбровский и Арцеулов за его спиной молча обменялись взглядами, и бесшумными жестами.

Спрашивать о чем-то Стаса они сейчас не желали. Корнилов редко выходил из себя. Но, уж если выходил, все знали, что несколько секунд его лучше не трогать.

Он всегда быстро брал себя в руки и возобновлял свое завидное самообладание.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Четверг, 25 августа. Поздняя ночь.

Я еле досмотрела очередную серию Ривердейла. И хотя я обожаю этот сериал, на часах было то время, когда я уже превращаюсь в сонного зомби.

Сидящий рядом Мирон, это заметил. Особенно, когда я начала тихонько посапывать.

— Ника? — осторожно спросил он.

— М-м? — сквозь дремоту, простонала я и тут же резко подхватилась.

Посмотрела в глаза Мирону. Тот снисходительно, умиленно улыбнулся.

— Я что заснула? — сонно хмурясь, спросила я.

— Да, похоже. — усмехнулся Мирон.

— А-а… — протянула я с досадой, глядя на него.

Ёлки-палки! Я уснула у него на плече! Ещё сегодня с утра я всеми силами демонстрировала ему свое показательно холодное отношение, а сейчас… засыпаю рядом как сурок.

Усиливающееся стыдливое чувство внушало робость и бессильное сожаление.

Нет, ну нормально! Мало того, что упросила парня остаться у себя на ночь!.. Так и ещё уснула рядом с ним!

Молодец! Красавица, просто! Может сразу с ним… перейти к следующему этапу! Чего уж мелочится!..

Я быстро затрясла головой, отгоняя такие постыдные предположения.