Монохромный человек (СИ)

Первое мгновение казалось, что за порогом освещенной светом ванной комнаты нет ничего… Ничего кроме клубящейся, вязкой, непроницаемой тьмы с её бесформенными, изменчивыми образами.

Ничего… Только темнота… Бездонная, безграничная темнота.

Без очертаний и предметов. Ничего…

Стук копыт. На этот раз более, чем отчетливый.

Зычный, колкий, громкий перестук лошадиных копыт.

Я увидела его и по моей коже растекся опаляющий, влажный липкий холод.

Он обвился вокруг моего тела, облизал руки, лицо, грудь и спину.

Казалось все мое тело пульсирует в такт участившимся биениям сердца.

Стук копыт приближался. Не спешно. Не торопливо. Ему некуда было спешить.

Он знал, что я никуда не денусь от видения, которое он принес на своем черном хвосте.

С трудом глотая неожиданно стылый воздух, чувствуя, как нервно сжимаются и сокращаются мышцы тела, как мое тело подчиняет нервный трепет я смотрела на него.

Я уже разбирала очертания головы, туловища и ног.

Громадный, гораздо больше обычного, вороной конь выступал из темноты мне навстречу.

Он был настолько же ужасен, насколько и красив.

Как будто сотканный из переливающегося тусклыми бликами мраморного мрака.

Вестник шумно всхрапнул и стукнул правым передним копытом в пол.

Требует, чтобы я вышла из ванной, вышла из света. Ступила к нему. Ступила во тьму.

Требует, чтобы я позволила поглотить себя мрачным, тяжелым и ужасающим воспоминаниям, которые он принес.

Я не могла не подчинится. Откажусь и будет только хуже. Много хуже.

На миг затаив дыхание я перешагнула порог ванной и оказалась во мраке.

Мгновение ничего не происходило. Я стояла перед Вороным Вестником и смотрела в его равнодушный, умиротворенный взгляд антрацитовых не естественных глаз.

Мы стояли с ним, окруженные темнотой и безмолвием.

Вестник шевельнул головой, встряхнул своей черной гривой.

И я почувствовала присутствие.

Я скосила глаза в сторону. Я уже знала, что кто-то стоит за моей спиной.

Кто-то, кто хочет чтобы увидела нечто…

Я медленно обернулась и коротко, судорожно вздохнула.

Мальчик. Лет двенадцати. В темных шортах и белой футболке с группой AC\DC.

Его лицо сохраняло выражение отстраненного равнодушия.

Я ждала. Ждала, что он скажет, сделает или покажет.

Он внезапно посмотрел мне в глаза, я вздрогнула.

И в следующий миг голову мальчика охватил пожар.

Я всхлипнула от ужаса. Открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Лишь вдохнула глубоко, так, что заныли ребра и часто, быстро задышала.

Огонь неторопливо, словно наслаждаясь моментом обвил лицо мальчишки.

— Это сделали они… — услышала я мальчишеский, ломающийся юношеским басом голос в своей голове. — Это сделали они… он и она… Смотри, что они делают… Со мной… С нами…

И тут с обоих сторон, из бездонного мрака выступили несколько человек.

Это были изуродованные, покалеченные и явно неживые тела.

Точнее воспоминания, которые предстали в их образах.

— Смотри, что они сделали… — разные голоса, женские и мужские, беспорядочным, вибрирующим хором зазвучали в моих головах.

Одно за другим передо мной представали кошмарные, ужасающие своим видом воспоминания этих людей.

Их последние воспоминания.

Мальчик, который по наущению Гудковой забирается в горящий камин и добровольно сгорает там.

Женщина с остервенением душащая своего ребенка.

Юноша пинающий ногами окровавленное тело своей матери.

Девушка, стреляющая в своих родителей.

Все они, все эти люди совершали жутчайшие поступки под гипнозом Ксении Гудковой и… какого-то другого мужчины.

Я похолодела, когда поняла, что видела его. Видела в сознании той девушки, которой единственной удалось выжить на месте нового убийства Монохромного человека.

Сотрясаясь в судорогах ужаса, я наблюдала как из темноты появляются все новые воспоминания. Они являлись в облике мёртвых, часто окровавленных тел. Они говорили и показывали.

— Хватит! — выкрикнула я не в силах больше не видеть не слышать все происходящее. — Хватит! Хватит! Перестаньте! Пожалуйста! Умоляю, перестаньте! Перестаньте!

— Смотри… — взвыл дрожащий хор голосов. — Смотри-и-и…

И вдруг они замолчали.

Неизвестный мальчик, уже полностью охваченный пламенем посторонился, и я увидела странную картину впереди.

Я словно смотрела сверху, на человека, лежащего на кровати… Нет, это была тюремная камера, и человек лежал на белой, сереющей в сумерках тюремной койке.

Я пригляделась и вздохнула. Это был Лукьян Курбатов. Лежащий на койке, в своей камере в СИЗО Уголовного розыска.

Скривившись от шепотов в моей голове, я смотрела Курбатова и пыталась понять, что я должна увидеть.

А когда поняла, оторопела от нового прилива чувства ужаса.

Вокруг Лукьян, подобно воронке медленно закручивалась и вилась бесформенная, словно жидкая, похожая на нефть черная масса.

Точнее, она была… чёрно-белой.

Черно-белый водоворот кружился вокруг Курбатова и сжимался вокруг него все плотнее.

— Смотри!

— Смотри!

— Смотри!

Хор сливающихся голосов звучал в моем сознании и постепенно слабел.

— Отпусти нас… — простонали вдруг голоса. — Ты должна отпустить нас… Отпусти… Отпусти…

— Я… я не понимаю! — жалобно всхлипнула я, с силой зажимая уши ладонями.