Монолит

— Это аномалия «кристалл», — я размахнулся и бросил гайку. Первое время она летела как обычно, а потом просто застыла в воздухе, присоединившись к сотням гаек и камешков, которыми отмечали дорогу те, кто шли это дорогой раньше нас. — Замедленное время, что-то вроде временной петли, здесь много этой ерундой накрыто. — Я выразительно показал на Неудачника, первого сталкера, влипшего в «кристалл». За последние пять лет он изрядно продвинулся к колесу обозрения, метра на три-четыре.

— Как в чёрной дыре, — прошептал Мельников и снова принялся чертить в блокноте.

На самом деле гайка продолжает падать, если прийти сюда через год, то гайка заметно сместится к земле, ещё лучше — сделать фотографии, тогда движение станет заметнее. Кто-то даже не поленился по разнице между двумя фотографиями подсчитать скорость времени в кристалле, получилось приблизительно, но всё равно величина впечатляла: почти один к десяти миллионам, минута в «кристалле» равнялась девятнадцати годам в обычном мире. Поэтому идти Неудачнику ещё очень долго, может быть — сто лет, может и больше. Если, конечно, «кристалл» не исчезнет так же внезапно, как и появился.

Парк аттракционов приходилось обходить по пологой дуге, в зоне прямые пути никогда не бывают короткими. Дорога была относительно лёгкой, только кое-где сквозь трещины в асфальте тянулись к свету деревца, аномалии я обходил легко, даже гайки не требовались.

Мы задержались у гостиницы «Полесье», Ирине стало совсем плохо. Я смотрел на пустые окна, говорят, гостиница отлично сохранилась, причём не только само здание, но и внутренняя отделка, вот только ночь здесь стоит почти полренгена в час и новых постояльцев пока ждать не приходилось. В этот момент я очень остро почувствовал опасность. Место ещё как назло прекрасно просматривалось. Я поднял сжатую в кулак руку и группа остановилась, лежавшие гигантским бутербродом, местами искрошившиеся бетонные плиты были единственным пригодным укрытием. Виктору передалось моё беспокойство, и он вскинул дробовик. Из вестибюля «Полесья» вышли двое сталкеров, — вот тебе и заброшенная гостиница. Я аккуратно навёл оптику прицела на одного из них: пустые ничего не выражающие глаза, четкие выверенные движения, как у машины. Монолитовцы. Палец привычно лёг на спусковой крючок, двое Монолитовцев нам не помеха. Но за двумя фанатикам вышли ещё трое, и ещё, и вот уже вся площадь перед зданием была заполнена людьми, двигавшимися странно слажено. Полковник положил руку на ствол, и я согласно кивнул. Лучше переждать. Не знаю, что привело фанатиков в заброшенную гостиницу, но я очень надеялся, что они точно так же уйдут восвояси. Очень осторожно я снял палец с спускового крючка и поманил писателя в сторону заброшенного магазина. Ржавая надпись на входе «Есть холодное пиво» особо не воодушевляла, но, по крайней мере, там можно переждать. Мельников неуклюже облокотился о кирпичную стенку, такая прочная на вид, кладка вдруг легко подалась под рукой писателя. Время на миг застыло и пока старые поросшие мхом кирпичи преодолевали последние сантиметры до земли, я очень отчётливо понял, что ни в каком магазине нам отсидеться не удастся… Я почувствовал, как жар уже привычно растекается от осколка в голове по телу. Время остановилось, кирпичи гулко перекатывались в пыли, на лице у писателя застыло выражение растерянности и испуга. Монолитовцы слаженно повернулись в нашу сторону. Даже в этом замершем замороженном времени они двигались гораздо быстрее обычных людей. Только на Ингу заморозка казалось, не действовала.

— Тебе с ними не справиться, — тихонько прошептала она, кажется, чуть виновато. Я хотел ответить «Посмотрим», но губы меня не слушались, мышцы реагировали слишком медленно, наверное, у меня лице до сих пор застыло выражение досады.

Я отшвырнул Мельникова с линии огня, наверное, слишком резко: писатель пролетел метров пять прямо в сорванную дверь магазина и грохнулся в пыль. А потом грянули первые выстрелы, пули всё-таки двигались слишком быстро даже для заморозки. Я выстрелил в ответ, двое Монолитовцев упали. Так мало по сравнению с тем, сколько их было на площади. Я продолжал стрелять, уже понимая, что Инга была права, в этом бою мне не победить, они просто задавят меня числом. Я смог оправиться от автоматной очереди за сутки, но спасёт ли это меня, если моё тело превратиться в кровавую кашу из плоти и свинца? Под шквальным огнём мы отступили к магазину. Собственно, кроме вывески, о том, что в пустой кирпичной коробке, когда-то был магазин, напоминали только груды ржавых консервных банок сваленных в углу и отчётливый запах пива, что странно, учитывая, сколько лет пустует это место. Пули сорвали остатки вывески, высекая из стен каменную крошку. Виктор засел за стенкой у дверного проёма и открыл огонь, совсем не экономя боезапас. Ирина выудила из аптечки ампулу с морфием и всадила шприц-тюбик в бедро, а потом, поморщившись, присоединилась к Виктору у второго окна с «узи».