Монолит

Дальше всё было как в бреду, мы бежали, ожидая то пули в спину, то ракетного удара, я споткнулся о камень и растянулся на заросшем травой асфальте.

— Бегом, — писатель помог мне подняться.

Голова отчаянно кружилась. Очередной поворот упёрся в прозрачную стену застывшего времени, улицу перекрывал «кристалл». Видно было отлично как раз впереди замерла река с такими манящими моторными лодками. Назад потянул меня Мельников, но из-за поворота уже появились Монолитовцы, отрезая нам путь назад.

— Нет, не надо назад.

Я просто пошёл на прозрачную плёнку, ведь время — это очень просто. Если вокруг нас так много миров, разве не может быть таких, где время течёт быстрее или медленнее?

— Я тебя второй раз не откачаю, — очень серьёзно предупредил Мельников. Я только кивнул в ответ и коснулся «кристалла» ладонью.

В этот раз всё было проще, видимо, в прошлый раз я преодолел какой-то очень важный рубеж, критическую черту. Я просто закрыл глаза и очень чётко представил, как оживает замерший речной поток, рыбёшки снова снуют в речной воде, ворона, застывшая в «кристалле», словно комар в янтарной смоле, с облегчением взмахнула крыльями. Когда я открыл глаза, аномалии больше не было, ветер колыхал траву, река неторопливо плыла к пруду-охладителю, моторные лодки покачивались на воде.

Пуля выбила кирпичную крошку совсем рядом с моей головой и я почувствовал острую досаду от того, что хоть и научился гасить аномалии, не могу их создавать. Пара «мясорубок» бы избавили нас от проблемы преследователей, а так пришлось уносить ноги. Лодки стояли, как новенькие, даже мотор завёлся с первого раза. Первые метров сто пули свистели совсем рядом, а от бортов то и дело отлетали щепки. В отличие от остальных аномалий, «кристалл» не спешил восстанавливаться, может в этот раз у меня получилось даже слишком хорошо.

— Сколько осталось на таймере? — перекрывая грохот автоматных очередей, крикнул я писателю.

— Я не замерял, — Мельников веером прошёлся по берегу заставив фигуры на берегу залечь в кустах.

— Две минуты как время вышло, — отозвалась Ирина. Здоровой рукой она подняла омертвевшее запястье левой и показала на часы, поморщилась, видимо боль прорывалась даже через наркотики. — Ни у кого больше морфия в аптечке не осталось?

И в этот момент ракеты ударили. Где-то высоко в облаках раздался протяжный вой и потом город за нами вспыхнул, разлетаясь обломками: гостиница «Полесье», заброшенные улицы — все превратилась в гудящее ревущее пламя, огненный шквал смёл Монолитовцев с берега, но дальше не пошёл, разбившись о водную преграду.

В лицо дохнуло жаром, гарью и запахом палёной плоти, а лодка зашаталась на волнах. В ушах противно запищало. Несколько минут мы плыли в тишине, только доносился гул пламени из горящего квартала. Вокруг лодки всплывала оглушённая рыба. Огромные, больше метра, рыбины вяло всплывали к верху брюхом, вяло подёргиваясь, разевая зубастые пасти.

— Не хотелось бы здесь искупаться, — заметил писатель тыкая веточкой в раскрытую пасть одной из рыбин. Рыба судорожно сжала челюсти и веточка переломилась.

Мотор завелся с третей попытки, когда я уже начал опасаться, что нам придётся грести вручную. Минут сорок мы плыли по каналам к пруду-охладителю, старательно огибая водовороты и причудливые водяные замки, когда вода, нарушая законы гравитации, уходила вверх или в сторону и растекалась в воздухе.

Хотелось есть, но припасов больше не было, да и с боезапасом было не лучше: автомат с одной обоймой, пол-обоймы в автомате, да последняя граната, у Ирины пистолет, и у писателя «Калашников» с пустым рожком. Возвращение без оружия и снаряжения было безумием, идти дальше — было ещё большем безумием. Но никто даже не говорил о возвращении, даже Ирина баюкавшая свою почерневшую мертвую руку. Путь к Монолиту превратился для нас в самоцель. Заветный грааль, кольцо всевластия — коснёшься его и всё станет хорошо. Мне ли не знать, что это не так.

Солнце клонилось к закату, было ещё светло, но речку заволокло туманом, густым как молоко. Сразу стало сложнее ориентироваться, спутники GPS здесь не ловились, а фонарик разгонял вязкую белую мглу всего на пару метров.

— Почему полковник хотел уничтожить Монолит? — ни к кому конкретно не обращаясь спросил писатель, осторожно обрулив торчавший из воды остов армейского вертолёта. С покосившихся ржавых лопастей свисали пучки «ведьминых волос».

— А чего вы хотите от Монолита? Вдохновения?

Писатель отвёл глаза.

— Да не получится, — я почти кричал. — Я уже ходил к Монолиту. Мы все ходили, я, полковник, Михаил. С нашими маленькими желаниями. Виктор хотел дочку спасти, я вернуть жену и свою жизнь... Семницкий... не знаю, счастья для всех.

— Счастья для всех… — грустно улыбнулся писатель.

Я аккуратно достал из пачки последнюю сигарету, попытался раскурить, но куда там, всё отсырело, я сплюнул и выбросил окурок за борт.