Монолиты готики

Такую точку зрения упорно отторгали любители врываться в поместья с кольями и топорами. Альбинос же старался смотреть на мир сквозь бесхитростно раздвинутые пальцы: вампиры, ЖАЖДА, и простой способ ее утоления.

Вместе с тем, Кланы были далеки от того, чтобы превратить город в фермерское предприятие. За людьми – колоссальный численный перевес (согласно эволюционной доктрине, это было важнейшим условием), к тому же они не подозревали о существовании иного, паразитирующего биологического вида. Во всяком случае, те из них, кого нельзя беспричинно обвинить в помешательстве.

Вампиры не спешили с саморекламой. Глупец, подвергший опасности Клан, обречен на страшную и мучительную смерть. Даже самые горячие головы, прежде чем вонзить клыки в чье-либо горло, усердно соображали.

Традиционно жертвами становились люди, не имевшие крова, попавшие в круговорот обстоятельств; приезжие или такие, что безуспешно боролись с демонами наркотических грез. И, конечно – истинный пир! – преступившие закон. Если кровь бездомных пресна, наркоманов – отвратна, то преступники – как правило, дюжие, здоровые мужчины, – играли роль изысканного лакомства. Нередко случалось, что кровососы добирались до негодяев, объявленных в уголовный розыск, намного раньше копов. Шелест кожистых крыльев гораздо страшнее банального «Откройте, полиция!». Ужас, летящий в ночи; зубастые мстители, для которых матерые рецидивисты представляли не более чем продолжение пищевой цепочки.

Да, «санитары улиц».

Никаких правил, за исключением Главного, которое, впрочем, больше, чем правило. Суть его сводилась к следующему: не привлекать внимания. Иные способы не выдержали проверки временем. Очень трудно вразумить существ, считающих людей чем-то вроде подножного корма, касательно того, что оных существ следует опекать и беречь. Не выходило ни ставить на очередь («МЕНЯ, после этого выскочки?!. В шестнадцатом веке он тащил за мной штандарт, когда я мчался в атаку!..»; «Я не могу ждать, меня стошнило после того забулдыги…»; «У меня ускоренный обмен веществ!..»), ни подбирать доноров («Он мне не подходит. У него страшные глаза…»; «Какой-то задохлик… Сам его и осушай, а мне подавай кого пожирнее!..»; «Что-о?.. Да в каждой битве мой меч проливал столько крови, сколько вы еще не выпили!..»).

Некоторые сидели на диете из телячьей крови, но организм требовал своего, и, рано или поздно, приходилось отправляться на поиски. Краулер выбирался на улицы пару недель назад: лицо нищего, искаженное животным ужасом, до сих пор стояло перед глазами. Совсем скоро Жажда даст о себе знать. Телячья кровь ее притупляет, но только на время, подобно никотиновым пластырям, не способным отбить желание засосать дозу мерзкого дыма.

Леонард прибавил газу, словно рассчитывал оставить позади тех, кого когда-то осушил.

Несмотря на перспективу Жажды, в данный момент у альбиноса имелись заботы совсем иного рода. Важные и жирные проблемы, точно массивные моржи, вытесняли все менее значительное. Как ни странно, Краулера не оставляло чувство, что письмо и призыв – дурацкий розыгрыш. То-то Магистр удивится, когда Краулер явится по срочному вызову…

Что ж, скоро все выяснится. 23:42.

Цитадель Клана располагалась, мягко говоря, не в самом фешенебельном районе. Клан Гирудо был достаточно состоятелен, чтобы приобрести любую – помимо ратуши – недвижимость города, но штаб-квартира столетиями стояла там, где и сейчас. Город рос, улицы приобретали все более благообразный, либо, напротив, отталкивающий вид. На первых порах Цитадель окружали шаткие лачуги, которые сменили основательные постройки. Затем деловой центр сместился, и вокруг вновь образовались трущобы.

В более популярных широтах было бы трудно избежать излишнего внимания.

Трущобы же образовали для Цитадели более-менее приемлемую оправу (в ювелирном деле, однако, никому не пришло бы в голову инкрустировать рубин в проржавевшую гайку). Мрачное строение, битком-набитое соответствующими личностями, объятое такой готической аурой, что впору нарезать ломтями, смотрелось бы крайне занятно на фоне супермаркетов и бутиков.

Впрочем, причина того упущения, что ни один Магистр не рискнул переносить Цитадель, нагрев руки на строительных подрядах, состояла в другом.

Она пролегала под фундаментом, уходила в геологические слои пустотелой стрелой. На дне штольни находилась полость, имевшая грандиозную важность не только для Клана, – хотя и этого, в сущности, достаточно, – но для расы в целом. Само собой, перенести такой объект представлялось несколько проблематичным. Посему Цитадель стояла на месте, непоколебимая под грузом столетий, каковые падали на строение мертвыми тушами, покуда не укрыли страшные тайны надежней перин, скрывающих горошину.

Прямо по курсу показался шпиль Цитадели, вонзившийся в ночное небо зазубренным кинжалом. Строение вздымалось над улицей нахально и безапелляционно, словно антенна, принимающая из звездных хлябей послания других миров, наполненных злобой, страхом и ненавистью. Небо было затянуто тучами, но профиль Цитадели чеканно проступил куском чужеродного мрака.