Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе

А потом мы гуляли вдвоем под дождем. Он не обнимал меня, не смешил и не задавал вопросов, чтобы поближе узнать. Зачем – ведь у нас для этого еще столько времени впереди! Мы просто шли рядом, совсем близко друг к другу, и вдруг он неожиданно уткнулся лицом в мои волосы и тихо произнес:

– Твои волосы пахнут мокрым воробышком.

И я впервые не нашлась, что на это ответить.

Новая жизнь

С тех пор мы стали пытаться жить вместе. Пытаться не потому, что боялись съезжаться или не верили, что подходим друг другу. Совсем нет. Наоборот, с каждым днем во мне росла уверенность, что Павел навсегда теперь рядом. Но несмотря на то, что в свои двадцать три года я была уже девочкой взрослой и самостоятельной, мама убедила меня, что очень неприлично к малознакомому молодому человеку переезжать вот так сразу. Я поверила и послушалась. Хотя долго злилась тогда на нее.

Собственного опыта совместного проживания с мужчинами у меня не было, а тот опыт, который был, лучше было и не вспоминать. Поэтому я доверилась маминому, смирилась и наездами оставалась пожить у своего будущего мужа. По словам мамы – присмотреться. Вот так и получилось, что два дня мы присматривались и радовались обществу друг друга, потом два дня я тосковала, ревновала, злилась на маму и не могла найти себе места без Пашки. Потом снова перебиралась к нему, и все начиналось сначала. Два дня гармонии, нежности и веселья – два дня тоски и непонимания «ну почему так?». Этот вынужденный аттракцион длился почти год, а потом как-то сами собой два дня в родительском доме превратились в один день – «надо же родителей навещать» – и я переехала к нему.

К моему удивлению, мама в этот раз не стала возражать. Я уже потом поняла, что, зная мою способность влюбляться, сразу доверять и уходить в отношения с головой по первому зову, она пыталась таким способом уберечь меня. Но в то время мне казалось, что она мешает моему счастью и не доверяет моему выбору.

Удивительно, но этот мучительный год принес вознаграждение. Мы не расстались – наоборот, трудности еще больше сблизили нас. Не скажу, что все было гладко и безмятежно. Мы ссорились, ругались, мирились. Оказалось, что спокойный, мудрый, сдержанный Пашка тоже может взрываться. В такие моменты облачко превращалось в проснувшийся, дымящий вполне действующий вулкан. Но огненная кипящая лава на поверхность никогда не извергалась. Покипев, он быстро остывал, и с ним легко можно было помириться. А еще с ним было весело. Когда-то моя тетя сказала: «Главное, чтобы с мужем было весело!» И думаю, она была права.

Так мы и жили. И с каждым годом становилось все интереснее. Пашка был каким-то безграничным. Я то и дело обнаруживала в нем что-то новое, с чем раньше никогда не сталкивалась. Он менялся и обновлялся на моих глазах. С ним никогда не было скучно. Со мной было – ведь я по-прежнему могла тосковать, впадать в переживания – уж такая я натура. А с ним – нет.

Поначалу я часто задумывалась о том, как долго могут продлиться наши отношения. Я считала: «Ого, уже год, как мы вместе! Ого, уже два – и все еще только начинается!» Потом годы стали идти один за другим, и я сбилась со счету. Мы ходили в кино и театры, вслух читали книги, путешествовали, радовали друг друга разными мелочами, например, новыми кулинарными творениями. Вдруг оказалось, что я умею неплохо готовить, хотя меня никто специально не учил! Мы относились к жизни как к большому приключению. А как к ней еще можно относиться?

Так прошло пять лет. Прошло бы и больше, но тут я опомнилась: мне уже двадцать восемь лет, и, наверное, пришла пора подумать о ребенке. Мы не молодеем. Мама родила меня в двадцать семь – я уже на год опаздывала. Я поделилась этими мыслями с Пашкой. Он задумался и согласился, что и правда пора: пусть это будет еще одно интересное приключение, к которому мы вполне уже готовы.

Но оказалось, забеременеть – это не всегда просто. Мы пытались целый год, и ничего не получалось. Ходили по врачам, консультировались, сдавали бесчисленные анализы – и ничего. Со здоровьем у обоих все было в порядке, но беременность не наступала. И причину никто не мог найти. Я вспомнила итальянца и впала в тоску, думая, что это могло быть причиной. Еще одна тайна, о которой я никогда никому не смогу рассказать. И когда я уже почти отчаялась, очередной тест на беременность показал две полоски!

Чудо

И это было счастье! И счастье оказалось мальчиком Тимофеем – Тимом, Тимошей, Тимохой, Тимоном и даже Феем! Скажу по секрету: я назвала его заранее, сама, когда мы еще только пытались его зачать. Паша не возражал. Если бы родилась девочка, ее называл бы он – все честно.

Беременность поначалу протекала легко – я занималась спортом, плавала в бассейне, и мой врач, больше похожий на тренера-тяжелоатлета, чем на гинеколога, говорил, встречая меня в кабинете на очередном осмотре: «Ну вот и моя спортсменка пришла!» Но ближе к концу срока я даже пролежала две недели на сохранении в роддоме. Неугомонный сын стал проситься наружу.