Монолог Сперматозоида

Коля целыми днями сидел дома и никуда не ходил. Со мной почти не разговаривал. Однажды в особенно жаркий день я уговорила его сходить на речку. Он поплелся сзади меня. Придя на речку, я сбросила халат и пошла в воду. И я вдруг почувствовала, как Коля слегка напрягся. Тут надо отметить две вещи. Во-первых, хотя лицом я удалась не особенно, не красавица, что уж там, фигура у меня была очень даже неплохая. Ноги, конечно, не «от ключиц», но стройные, грудь что надо – лифчики 4го размера покупаю, попа у меня внушительная, а вот в талии я пока не раздалась (ведь не рожала же). А второе – мы тут, в деревне, особенно насчет купальников не заморачиваемся, напяливаем, что есть, так что я вошла в воду практически в бельевом лифчике и в каких-то дурацких женских трусах. Впрочем, в тот момент у меня ничего такого в голове и близко не было. Я начала энергично плавать и крикнула Коле: «А ты чего сидишь, как старикашка, давай раздевайся и ныряй, вода прохладная». Он не реагировал. Но когда я вылезла из воды, то поняла по Колиному ошалелому взгляду, что мокрые облипучие трусы и такой же простецкий лифчик бесстыдно выдают мои женские тайны. «Завтра же съезжу куплю купальник, нечего пацана смущать», – мысленно обругала я себя и легла на полотенце загорать. Тут Коля стянул сатиновые треники и рубашку, остался в длинных сатиновых трусах и полез в воду. Я отметила, что он, хоть и подхрамывает, хоть и худощавый, но парень вполне крепенький, такой весь жилистый, что ли. Купальник я на другой день купила (хотела закрытый купить, но все же решилась на открытый)… и случилось чудо – Коля слегка оживился и стал ходить со мной на речку каждый день, стараясь не показывать свое пристальное внимание к моим немаленьким женским формам.

Коля по-прежнему часто и подолгу запирался в своей комнатке (запирался он на крючок изнутри, замка в комнате не было, то есть он когда-то был, но сломался уже после развода, чинить его было теперь некому, и я попросила знакомого шофера просто выковырять его из двери и хотя бы как-то заделать дыру; заделать-то он заделал, но дырка от замочной скважины осталась). Что он там делает, не прикладывается ли к бутылке, беспокоилась я. Как-то я решилась – тихо подкралась к двери и прильнула к замочной скважине. Я пришла в ужас от того, что увидела. Нет, он не пил (если бы пил! – я бы знала, что делать!). Коля лежал с голым торсом, ниже пояса накрытый простыней, в одной руке он держал кусок картона и смотрел на него, а вторая его рука была под одеялом и… ходила там ходуном. Он онанирует! – с ужасом поняла я (насчет юношеского онанизма и его поистине смертельного вреда для неокрепшего юношеского организма и особенно юношеской психики нам рассказывали на одной из лекций по педагогике в пединституте). Господи, что же делать?! – чуть не заорала я, забыв, что я убежденная атеистка. Тут же уразумела: не знаю я, что делать! Тоже мне педагог! 10 лет стажа! Грош тебе цена! Иди коров доить на ферму! Видимо, Коля что-то почуял, потому что он вдруг резко выдернул из-под одеяла свою ходившую ходуном руку, а другой рукой быстро сунул кусок картона под матрас (что там на этом картоне, интересно, наклеено? Голая баба?). Деваться было некуда, и я постучала в дверь. – Чего? – крикнул Коля неспокойным голосом.

– Э… Мээ… Коленька – наконец сообразила я, принеси мне несколько ведер воды, я ванну приму (я действительно позже собиралась это сделать).

– Щас, я тут задрых чуток, щас проснусь и выйду, – якобы сонным голосом протянул он. Минут через десять Коля вышел, взял два ведра и поплелся во двор к колодцу. Как молния я рванулась в комнату, выхватила из-под матраса кусок картона, взглянула на него и чуть не упала в обморок. На картоне этом ничего не было наклеено. Ничего! Там, умелой рукой художника, была нарисована я в полупрофиль, я – счастливо улыбающаяся, я – совершенно голая, с большой красивой грудью, с длинными красными сосками, с большой красивой попой, с большим черным треугольником волос на лобке. Пока я пребывала в ступоре, Колины тяжелые шаги раздались возле двери, я сунула картон назад под матрас и пулей вылетела из Колиной комнаты, прикрыв на лету дверь. Что делать дальше, я не знала, голова была пуста. Оставлять дольше Колю у себя было нельзя, отправлять некуда. Придется с ним жестко поговорить, поставить условие…