Мономах. Смерть банкира

Он посмотрел на часы и удивленно присвистнул — большая стрелка уже переползла за цифру один. Мономах не знал, как Блинова отнесется к такому позднему визиту, пусть даже и бывшего товарища мужа. Но интуиция подсказывала, что разговор нельзя переносить на завтра. Именно поэтому, оказавшись в машине, Мономах решительно вытащил сотовый телефон и набрал номер Людмилы. После десятого гудка ему ответил сонный женский голос:

— Алло?

— Люда? Извини за поздний звонок, но мне необходимо с тобой встретиться.

— Кто это? — Блинова явно не узнавала Мономаха.

— Это Сергей Толоконников.

— А, это ты…

— Да, я сейчас поднимусь к тебе. Открой мне, пожалуйста.

— Ты что, не мог предупредить раньше? Я уже давно сплю… Дети на даче у мамы, а мне завтра рано вставать.

— Людмила, мне необходимо срочно с тобой поговорить. И я приду не один.

— Господи, я хоть успею одеться? — растерялась женщина.

— Успеешь.

Прервав связь, Мономах повернулся к Степашкину.

— У тебя есть диктофон?

— Да.

— Поставь чистую кассету и запиши на пленку наш разговор с Людмилой. Только включи диктофон так, чтобы она ничего не заметила.

— Ладно, — чуть поколебавшись, кивнул Степашкин.

Судя по всему, эта идея ему не очень-то понравилась.

Некоторые трудности возникли с подъемом коляски Толоконникова к кабине лифта. Если бы не Юрий Сергеевич, то разговор с Блиновой вряд ли бы состоялся. Степашкин, отдуваясь, втащил коляску на лестничную площадку. Эта процедура заняла минут десять, не меньше. Затем подъем в душной, исписанной подростками кабине, остановка на пятом этаже.

В нужную квартиру позвонил Степашкин, так как Мономах не мог дотянуться до кнопки. Дверь открыли почти сразу, даже не спросив: «кто». Такая безалаберность здорово разозлила Толоконникова и он мысленно приготовился ввалить Людмиле по первое число. Но не успел.

В первое мгновение он не узнал бывшую жену Блинова, так она постарела. Некогда милое и симпатичное лицо осунулось, под глазами появились глубокие морщины, а нежная припухлость губ куда-то бесследно испарилась. Мономах так растерялся, что не сразу заметил, с каким состраданием смотрит на него женщина.

«Господи, да она даже не знает, что я — парализован, — вдруг подумал он. — По телефону я ей не сказал, чтобы не расстраивать, вот она и уставилась на меня, как бык на красный цвет».

— Добрый вечер, Люда, — как ни в чем не бывало поздоровался он. — Познакомься, это мой друг, Юрий Сергеевич Степашкин. Тоже воевал… Можно мы пройдем? Точнее, я проеду… Да не смотри ты на меня с такой откровенной жалостью, не смотри. Да все у меня нормально!

— Прошу, — прошептала Людмила, не отводя взгляда от инвалидной коляски Толоконникова.

Ее глаза подозрительно блеснули, и Мономах с раздражением подумал, что истерики не миновать.

— Проходите в гостиную, — предложила Людмила и начала всхлипывать без слез.

— Хватит тебе сморкаться, как мокрая курица, — со смехом сказал Мономах, уверенно двигаясь по направлению к комнате. — Ну ранило меня, так ведь не убило. Ну парализовало, так ведь это не мешает нормально жить.

— Да, — согласилась Людмила, садясь на диван. — Если бы Игорь вернулся ко мне в таком состоянии, я бы места не находила от радости. Пусть даже без обеих ног, пусть без рук, но живой…

Толоконников внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь понять — играет женщина или говорит то, что думает. Людмила спокойно выдержала его взгляд, лишь несколько раз хлюпнула носом. Достала из кармашка халата платок, приложила его к щекам и вымученно улыбнулась.

— Как мальчишки? — спросил Толоконников. — Наверное, вымахали будь здоров?

Возможность поделиться своими проблемами перевела мысли Людмилы в другое русло и помогла оправиться от потрясения.

— Мальчишки?.. Ничего, растут. Только тяжело им без отца.

— А как мама?

— Мама тоже нормально. Правда, в прошлом году хворала месяц. Воспалением легких.

— А сама-то как, сама? Не болеешь?

Людмила смущенно потупилась и махнула рукой.

— Что, плохо выгляжу?.. Только не надо меня утешать, сама знаю, что плохо. Нет ни сил, ни желания следить за собой. С тех пор, как Игорь погиб, места себе не нахожу. Думаю, за что мне такое горе? Вроде особенно и не грешила… Господи, что это я взваливаю на вас свои трудности?! — вдруг всполошилась она. — Ведь ты, Сергей, хотел о чем-то поговорить! Или нет, давайте я вас чаем напою.

— Спасибо, Людмила, но мы пришли сюда не за этим. Хочу задать один деликатный вопрос — что за гость сегодня приходил к тебе?

— Ко мне? — растерянно переспросила женщина. — Гость?

— Да.

— Не было у меня никого. Я целый вечер сидела дома, перепечатывала на компьютере одну научную работу. Только соседка заходила за хлебом, вот и все.

Мономах и Степашкин переглянулись. По глазам Юрия Сергеевича Толоконников понял, что тот удивлен не меньше его самого.

— Ладно, неси свой чай, — махнул рукой Толоконников.

Когда женщина вышла, он резко повернулся к Степашкину.

— Ну, что скажешь? Какие будут предложения?