Монополия на верность

– Ты должна сказать своей начальнице почему.

– Это я тоже понимаю. – Ощущая болезненный ком в горле, Карли с трудом произнесла: – Я влюблена в него.

Видимо, ее страдания и боль отразились у нее на лице, потому что отец не казался особенно счастливым за нее. Он выглядел так, словно хотел разделить с ней эту боль, но не знал как.

Он сделал неуверенный шаг ближе:

– Карли…

Она подошла к отцу и почувствовала, как он неловко заключил ее в объятия – короткие, со знакомым запахом мятных конфеток, которые обожал, – и быстро отпустил.

– Я сожалею, что он причинил тебе боль, – резко сказал ее отец.

Зная, что он чувствует себя не в своей тарелке – отец не отличался сентиментальностью, – Карли попыталась улыбнуться. Она не могла допустить, чтобы он думал, что во всем виноват только Хантер.

– Он хороший парень, – сказала она, прочистив горло. – Благородный.

Отец поднял густые брови.

– Что ты собираешься сказать начальнице?

Карли вскинула подбородок.

– Правду, – ответила она. И хорошо, что Хантер подтолкнул ее к тому, чтобы она изменила свое упрямое отношение к отцу, потому что в ближайшие недели ей потребуется его поддержка. – Я напишу чертовски хорошую статью о ком-нибудь другом и предложу ее в качестве замены. – Она посмотрела на отца. – А потом пойду на шоу Брайана О’Коннора, встречусь с Хантером лицом к лицу и закончу то, что начала.

– Тебе сильно досталось, когда ты отказался участвовать в сегодняшнем шоу Брайана О’Коннора? – спросил Букер.

Сжав челюсти, не спуская глаз с боксерской груши, висящей в его домашнем тренажерном зале, Хантер ударил по ней справа.

– Не очень. – Он изо всех сил пытался игнорировать электронные часы на стене, которые показывали 23.44.

– Нам нечего больше обсуждать, – продолжил Хантер. Разве что его собственную вменяемость, учитывая, что он постоянно наступал на одни и те же грабли.

Он нанес еще один энергичный удар по груше, зная, что Букер ждет объяснений. Но Хантер измотался, слишком устал от тренировки – и актуального состояния своей жизни, – чтобы участвовать в разговорах.

Всю неделю после возвращения домой из Лас-Вегаса он был занят, полностью посвятив себя работе, которая вдруг показалась ему идеальной. Хантеру удалось выкроить время и подумать над идеей, которую он сформулировал, когда Карли поставила под сомнение его приоритеты. Но после всего, что случилось, встретиться с ней снова в прямом эфире было выше его сил. Уже только пережить этот вечер, зная, что Карли будет на шоу без него, было непростой задачей.

Это будет настоящее чудо, если он продержится следующие пятнадцать минут, не сойдет с ума и не откажется от своего намерения не смотреть ток-шоу. Хантер взглянул на часы: 23.45.

Хантер начал яростно бить по груше. В тишине раздавались только звуки щелчков, пока его друг снова не заговорил.

– Шоу начнется через пятнадцать минут, – напомнил Букер, как будто Хантер мог хоть на секунду забыть об этом. – Ты собираешься смотреть?

Внутри у Хантера все сжалось. Его мышцы горели от интенсивной тренировки, но в каком-то смысле боль была хорошим знаком. После их ссоры с Карли он пребывал в трансе. В оцепенении. Словно под наркозом. Пытаясь забыть приводящую его в бешенство картину – Карли, беседующая с Терри.

И ее потрясенное выражение лица, когда двери лифта закрылись перед ней…

– Потому что я думаю, ты должен послушать, что она скажет, – не успокаивался Букер.

– Нет. – Хантер со злостью ударил по груше. – Я не буду смотреть.

Любопытство публики возросло, когда два дня назад он отказался прийти на шоу. Что характерно, Карли не отменила своего участия в передаче. Была ли это попытка пиара или что-то другое, Хантер не знал. Но он видел анонс темы на замену: дебют новой колонки Карли Вулф. Каждую неделю там будет появляться статья о каком-нибудь жителе Майами. Она все-таки добилась своего.

Вопрос в том, кого именно она выбрала в качестве своего первого героя.

Часы на стене показывали 23.47. Хантер почувствовал, как желчь поднимается к горлу. Он желал смотреть, как женщина, которую он любил, отказывается от всего, что их связывало, ради карьерной цели, которую она преследовала в течение трех лет.

Хантер снова чувствовал себя преданным, внутри его все кипело от возмущения и обиды.

– Эта ситуация кажется мне очень интересной, – сказал Букер. – Обычно это я вижу заговор на каждом шагу.

Хантер приподнял бровь и взглянул на Букера:

– Хочешь сказать, что я параноик, как и ты?

Широко улыбнувшись, Букер откинул свои лохматые каштановые волосы назад.

– Ты не подозреваешь целые народы и крупные государственные учреждения. По сравнению со мной, это ерунда. – Его тон изменился и стал более серьезным. – Но ты скептически относишься ко всему, что движется, Хант. – Он сделал паузу. – И я думаю, что ты ошибаешься по поводу Карли.

Грудь Хантера сжало словно тисками. Страх медленно овладевал им: он разрушил то единственное хорошее, что случилось в его жизни. Слишком долго ждал такой любви и не узнал, когда она пришла…

Реальная. Настоящая. И долговечная.