Monster in me (СИ)

— Даже если бы не пришлось брать тебя в заложники и использовать в войне с твоим отцом, я бы все равно тебя заполучил. Ты меня интересовал в то время только как омега, которого мне хотелось трахнуть. А потом… потом все пошло не так. Я сам до сих пор не понял, как вообще такое случилось. Ты неправильный, и именно в это я и стал влюбляться: в твою неправильность. Ты ведь не лезешь ни в какие рамки, ты разрушил все мои принципы, все, во что я свято верил, ты перекроил мое нутро, поменял мышление. Ты ведь всего лишь ребенок, ты не видел даже и доли того, что я, не проходил весь тот путь, который прошел я, но ты смог во мне что-то изменить. И это меня пугает. Меня, того, кого ничего никогда не пугало. Я не могу нормально функционировать без тебя. Каждое слово, которое я сейчас говорю тебе, дается мне с огромным трудом, мне сложно и тяжело, поэтому постарайся понять меня правильно. Я знаю, что слишком много боли причинил, знаю, что ты прошел все круги ада из-за меня, но позволь мне исправиться, вымолить прощение, показать тебе и другую свою сторону. Я сам себя никогда не прощу за то, что делал все это время, особенно за то, — Намджун делает паузу, выдыхает и продолжает. — Что убил собственного ребенка, такое ведь не забывается, — горько усмехается альфа. — Это и есть мое наказание, и я буду мучиться с ним до конца жизни.

Намджун замолкает и, прикрыв глаза, прислоняется к стене.

Юнги не понимает. Он верит Намджуну. Он видит, с каким трудом даются альфе слова, и если одна часть омеги ликует, чуть ли не взрывает фейерверки в голове от признания альфы, то вторая обиженно забивается в угол и требует наказать его. За все то, что пережил омега, за все бессонные ночи, выплаканные и невыплаканные слезы.

— То есть, ты, всемогущий Ким Намджун, хозяин этого города, да и вообще всей страны, предлагаешь мне официальные отношения, предлагаешь стать твоей парой, при этом зная, как я к тебе отношусь? Зная, что я тебя не то чтобы не люблю, а скорее ненавижу? — в недоумении спрашивает омега.

— Да, я все это знаю, и да, я где-то сейчас унижаюсь, но я осознанно иду на это. Моя тяга к тебе невыносима. Или я в порыве очередной злости, точнее, когда ты опять выкинешь черти что, убью тебя, а потом и себя, потому что жить без тебя невозможно, или мы, как взрослые люди попробуем жить вместе. Я знаю, что мое предложение как минимум странное, но я готов к этому. Готов к твоей нелюбви. Позволь мне попробовать хотя бы. Прими меня. Я не смирюсь с тем, что ты не испытываешь ко мне того же, что и я к тебе. Я буду пытаться это исправить, буду стараться. Я согласен на эти унизительные для меня отношения, хотя раньше в жизни бы на такое не пошел. Но оказалось, что ты и есть жизнь. Я дам тебе время подумать. Прошу, прими мое предложение, мы не можем жить отдельно. Я не могу. Я эгоист, и я не позволю тебе построить счастья ни с кем, мне легче собственными руками закопать тебя.

— Опять ты угрожаешь, — устало говорит Мин. — Не удержался все-таки.

— Прости, я не хотел. Я сейчас говорю, что думаю. Этот разговор я прокручиваю в голове весь последний месяц, и ты не представляешь, как мне тяжело раскрыться.

— Будь добр, конкретнее оформи свое предложение, и так как тебя все тут боятся, пусть мне разрешат покурить, — Юнги садится на скамью по-турецки и смотрит на альфу.

Намджун молча достает из кармана сигареты, подходит к омеге и передает ему пачку. Прикуривает ему, усмехается на то, как с блаженством затягивается Юнги, и идет на свое место.

— Если ты согласишься принять мое предложение, то ты будешь официально моим омегой. Я не буду давить на тебя и торопить, но ты должен знать, что в случае, если ты согласишься, я хочу оформить наши отношения. Меня никогда не интересовала семья, и я не особо придавал значение всем этим формальностям, но рано или поздно я буду настаивать, чтобы ты носил мою фамилию. Я хочу от тебя детей, и не одного. И я хочу их в законном браке. Я буду настаивать на этом. У меня огромная империя, мне нужны наследники. Раньше мне было плевать, думал, после меня хоть потоп, но опять же - многое изменилось. И тут дело даже не столько в наследниках, сколько в том, что я хочу ребенка с твоими глазами, с твоим вечно вздернутым носиком и даже с твоим ужасным характером, — усмехается альфа. — Никаких измен. Я очень терпеливый, и именно моя любовь к тебе не позволила мне вчера свернуть твою шею, но это не значит, что мое терпение безгранично. Это фактически все, что от тебя требуется.

— Бесит, — Юнги достает вторую сигарету из пачки. — Ты даже о чувствах умудряешься говорить так, будто контракт зачитываешь. А что я получу взамен? Если уж я соглашусь закрыть глаза на отсутствие чувств.

Намджун хмурится от последних слов омеги. Затылок дробит от стреляющей боли, хотя болит, кажется, не только там. Болит внутри, за грудной клеткой. Горечь от слов омеги разъедает каждый сосуд, альфе кажется, что он дымится изнутри. Ким буквально вытягивает из себя спокойствие, цепляет маску безразличности и отвечает: