Монстр из отеля №7

Меня никто никогда раньше так не называл.

И никто никогда не жаждал моих прикосновений.

— Я хотела тебя поцеловать. И когда меня трахал Космо или Вон, мне хотелось, чтобы это был ты.

От этих слов у меня твердеет член, и я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания. Штейн смеялся надо мной всякий раз, когда видел, что у меня встает, и хотя он никогда не подвергал меня сексуальному насилию, унижение от того, как он потешался над реакцией моего тела, было достаточно мучительным.

— Ты видел меня в ту Ночь обмана? — с трудом сглотнув, произносит Кария, и у меня вспыхивает лицо. — Ты видел, как Космо лапал меня, так ведь? Как он мне отлизывал? Трахал?

«Откуда она могла это знать?»

Я ей не отвечаю, не желая признаваться, что весь вечер пас ее до тринадцатого этажа. Я проскользнул за ней в номер и прокрался, спрятавшись в тени, пока Космо готовил ей выпить.

— Ты ревновал? Хотел причинить ему боль?

«Я хотел сделать нечто большее. Снести ему башку и трахнуть ее рядом с его обезглавленным трупом».

Но мне так сильно хотелось ее увидеть, послушать издаваемые ею звуки, что я не мог это остановить. Остановить их.

— Я хотела, чтобы это был ты, Саллен.

Я качаю головой.

«Ты пиздишь».

— Не знаю, зачем ты мне это говоришь.

У меня так сильно колотится сердце, что кажется, будто оно вот-вот треснет у меня в грудной клетке, и это нехорошее чувство.

Мне ли не знать.

— Ты думаешь, это пытка, да? Для меня. — Кария опускает глаза, предположительно на мою руку у нее на бедре. Затем она поднимает на меня взгляд из-под своих длинных ресниц; я храню в памяти каждую из них. — Мне давно этого хотелось.

— Ты гребаная лгунья.

Эти слова похожи на хриплое рычание. Я хочу, чтобы она заткнулась.

«Не вселяй в меня эту призрачную надежду. Это больно».

— Нет.

— Самая что ни на есть, — я крепче сжимаю ей бедро.

— Поставь на мне синяк, — шепчет она. — Сделай это. Давай. Я хочу всего этого.

— Прекрати, Кария.

— Сделай мне больно. Если хочешь, переломай мне кости. Сдери с меня кожу. Рвани за волосы. Надави так, чтобы меня стошнило. Я хочу, чтобы ты это сделал, Саллен Рул. Всегда хотела.

— Ты врешь.

Я отпускаю ее и поднимаю свои дрожащие пальцы, будто останавливая себя от всего того, что она сейчас сказала.

— Ты хочешь нежного, сладкого и избалованного. Ты не знаешь боли. Ты морочишь мне голову.

— Скажи, чего хотел ты, — настойчиво требует она неистовым, диким голосом, теперь монстр она. — Что ты мечтал со мной сделать? Я выдержу. Скажи мне, Саллен.

У меня раздуваются ноздри, и я по-прежнему не опускаю руки, чтобы ее не касаться.

— Я с подросткового возраста мечтал похитить тебя и разрезать на части. Прикоснуться к твоим волосам и размазать по губам помаду. Кусать тебя до костей, чтобы ты выкрикивала мое имя. Сломать тебе ноги, чтобы ты не могла убежать. Держать тебя под своей кроватью, чтобы ты всегда была со мной.

— Продолжай, — дерзко говорит она. — Я тебя не боюсь.

— Потому что ты избалованная и изнеженная и не понимаешь реальной опасности. Обо мне ходит много слухов, но и о тебе тоже. Штейн сказал мне, что ты сообщила своим родителям, будто поступишь в колледж, чтобы стать учителем. Ты заявила, что хочешь созидать умы, а не ломать их. Ты наивна и полна надежд, и из-за этого глупа.

Ее глаза вспыхивают темно-синим, и она дергается в сдерживающих ее ремнях. В темноте раздается громкий лязг, но у нее ничего не получается, и я представляю, как ей в кожу впивается тот, что у нее на шее.

— Это с учетом того, что я помогла тебе спрятаться от монстров покрупнее, чем ты. Я могла бы сдать тебя им, позволить Космо причинить тебе боль, но я не сделала этого из-за своей глупости.

Мне нравится, как срывается от ярости ее голос, как сужаются ее глаза, во мраке превращаясь в голубые бриллианты. Мне нравится, что Кария не упоминает о том, что я сделал с охранником, как будто хочет забыть, кто я на самом деле.

— Да, — соглашаюсь я. — И, возможно, спасая меня, ты совершила самый глупый поступок в своей жизни.

— Неужели всем девушкам, которых ты связываешь, нравится слушать, как ты их унижаешь? Не думаю, что это мой фетиш.

Я распахиваю глаза и напрягаюсь, буравлю ее взглядом, все еще не опуская ладони.

— Это тебя заводит? Со сколькими женщинами ты был? Что самое худшее, что ты им говорил?

Затем Кария резко разводит колени в стороны, лязгнув ремнями. Я представляю, как напряглись мышцы ее бедер, но и так знаю, что она сделала, потому что в воздухе витает ее терпкий, божественный аромат.

Я весь дрожу.

— Давай. Трахни меня пальцем и скажи еще раз, какая я глупая. Мне бы не хотелось быть для тебя плохой невольницей, Саллен.

— С каждым сказанным словом ты все глупее и глупее.