Монструм

– Выходит, ты сейчас жертвуешь душу не просто ради приятелей, но и ради самого Света?

Стеф задумался. С этой точки зрения он на происходящее почему-то не смотрел.

– Думай что хочешь.

– Занятно. Да ты у нас герой, получается, – с прищуром сказал Поллукс. – Герой, который отдает самое ценное. Что ж, похвально, похвально.

Он достал из кармана иглу. Та разрослась до размеров кинжала прямо у него в руках. Стальная, с вкраплениями стекла.

– Ношу ее с собой на всякий случай, – ответил Поллукс на удивленный взгляд Стефана.

– Ты клянешься, что исполнишь данное обещание? – резко спросил Стефан. – Я могу не вспомнить об уговоре.

Эквилибрум будто бы оскорбился.

– Ты сомневаешься во мне?

– А тебя это, блин, удивляет?

– Можешь не волноваться, – заверил его Поллукс. – Мне ни к чему отвратительная репутация в отношении сделок. Ко мне тогда перестанут приходить клиенты. Плохо для бизнеса, понимаешь ли.

Он вскинул взгляд к луне, затем подбросил в руке кинжал.

– Ну что, шкет, готов?

Стеф стиснул кулаки и челюсти. Его трясло, как от лихорадки. Почему он? Почему всегда именно он оказывается крайним, тем, кто должен за все отвечать?!

Сохранит ли он разум? И кем будет с этими ошметками воспоминаний? Уродливым монстром, сшитым из оставшихся лоскутов памяти?

Восемьдесят процентов…

Стефан рассеянно посмотрел на Меркурия.

– Если что… расскажи потом остальным, в чем тут было дело.

– Сам расскажешь, – заявил Поллукс и быстро схватил Стефа за плечо.

Стефан не успел среагировать, как лезвие вонзилось ему в грудь. Воздух выбило из легких, тело сотрясла острая боль. А затем все заволокло туманом.

Очнулся он уже на земле, в ушах гудело. Реальность медленно возвращала себе привычные очертания. Холодная сырая почва налипла на лицо. Стефан ничего не понимал: ни где находится, ни кто он такой. Страшное, пугающее мгновение. Что случилось? Почему он лежит посреди леса?

И тут сквозь рябь и мглу он увидел эквилибрума. Его звали Поллукс Опаленный.

«Мерзкая рыжая тварь», – пронеслось в голове.

В руках заоблачник держал сияющий белизной кинжал. Кинжал этот быстро уменьшался, и Поллукс поспешил убрать его в карман.

– Десять лет, – сообщил заоблачник. Стефан плохо различал его голос, все перекрывал звон. – Только за то, что мне нравятся самоотверженные души. Надеюсь, ты запомнишь мою доброту и будешь ценить ее до скончания своей короткой жалкой жизни. Жди тридцать свегид, и Меркурий пришлет нужные координаты. А пока постарайся прийти в себя.

Стефан попробовал встать, но конечности казались ватными и ни на что не способными. Память возвращалась неохотно.

– И да, попытайся особо не злиться, – предостерег его Поллукс. – Понимаю, тебе это сложно, но ты же не хочешь раскола в душе из-за сильных эмоций?

– Ублюдок… – хрипло выдавил Стефан.

– Удачи.

Эквилибрумы исчезли. Стеф со стоном перекатился на спину, ощупывая ноющую грудь. Ни раны, ни разрывов в одежде. Десять лет. Не восемьдесят. Еще пятнадцать минут назад и пять казались ему огромной жертвой, а тут – всего лишь десять.

Он постарался пробежаться по памяти, выискивая пробелы. Но как можно вспомнить то, о чем не помнишь? Казалось, все самые зловредные для психики моменты остались на месте. Возможно, эти десять лет выбирались случайным набором, и туда могло попасть все – от обычного отдыха на диване до судьбоносных дней.

Десять процентов жизни.

– Тебе не стоило этого делать, – раздался дрожащий голос Фри.

Стефан обернулся.

– Я хоть что-то сделал, как ты и просила.

– Но…

– Давно ты тут? – устало спросил он.

– С того момента, как он всадил тебе в грудь эту штуку…

Стефан вздохнул.

– Поллукс сказал, тридцать свегид. Значит, ждем почти час. Сейчас, я только поднимусь…

Фри немедленно оказалась рядом и осторожно потянула его вверх. После всех сегодняшних встрясок тело его практически не слушалось.

– Звезды, Стеф, такая жертва, ты с ума сошел! Это было глупо, – качала головой Фри, когда они шли обратно к протекторам. – Но храбро…

– Похоже, по-другому я не умею.

– Главное теперь вытащить Дана и Макса. Ох, только бы с ними все было в порядке.

– Кто такой Дан? – нахмурился Стеф.

Фри в ужасе остолбенела.

– О звезды, ты…

– Шучу. Его фиг забудешь.

Через некоторое время она спросила:

– Ты расскажешь остальным?

– К черту, – сухо сказал он. – Я не для них это делал.

Фри хотела сказать что-то еще, но осеклась. Пока они перешагивали через корни и продирались сквозь колючие терновые кусты, Стеф усиленно пытался найти хотя бы намек на то, о чем мог забыть. Определенно пропало что-то из детства, кажется, исчезло время, когда его сослали в ссылку в пятьдесят втором. Но тут он обратил внимание на Фри, до сих пор помогавшую ему идти вперед, несмотря на то как он поступил с ней в прошлом. И тогда Стефан кое-что понял.

– Знаешь, я не помню, что тогда тебе сказал. Думаю, что-то отвратительное, в своем стиле. Не говори, что это было, не хочу знать. Просто прими мои извинения.

– Ты о чем вообще? – спросила она, хмурясь.

– Я о… – Стефан осекся.

– Ничего не знаю и не помню.