Монструм

– Тогда оболочка несет смерть. Затем приходим мы и стираем из памяти людей не только ее, но и потерянную душу. – Это правило мне никогда не нравилось, но без него никуда. Просто я – тот, кто знал, что собой представляют души, какие это уникальные, сильные и хрупкие сущности, – не мог спокойно воспринимать, что никто в целом мире не вспомнит, как те когда-то ходили по этому свету. – Пацан теперь никогда не существовал.

Фри кивнула и, достав склянку с кометной пылью, начала осторожно посыпать мои ожоги. Я крепко зажмурился от новой боли. Кометы – раса врачевателей. Здорово, что они существовали и давали нам такое незаменимое лекарство, как пыль, но, когда лечишься этой дрянью, кажется, что делаешь себе только хуже.

– Терпи, – приказала Фри.

Через пару минут дело было сделано. Даже шрама почти не осталось, и то хорошо. Фри зажгла серебряный свет на полную мощность, и слепящее сияние выжгло все следы темной гнили со стен и нашей одежды. Дышать сразу стало легче.

– Ну что. – Фри нетерпеливо оглянулась. – Работа отлично проделана, с меня определенно хвалебное печенье! Теперь можно и в Соларум?

– Но мы не зачистили дом, – возразил я.

– Да брось! Адъюты сами вынесут все вещи мальца и сотрут из интернета его следы. Все будет чисто как стеклышко, не парься.

Я оставался тверд.

– Там темная гниль в доме, она опасна для приземленных.

– Но… – Фри смущенно указала на дверь. – Я же помогла тебе. Мы выполнили задание на высший балл! А меня еще кое-кто просил сегодня разгрести одно дельце в трех часовых поясах отсюда и…

Она переминалась с ноги на ногу в явном желании рвануть отсюда как можно быстрее.

Я так долго смотрел на нее, что Фри сникла. Ей хорошо был известен этот взгляд, которым ее часто награждали окружающие.

– Серьезно? Ты даже не… – Я оборвал себя на полуслове и отмахнулся. – Хотя нет, знаешь, иди. Черт, тебе ничего нельзя доверить. Ни одно задание не можешь нормально доделать! Светлые звезды, почему мне не дали в наставники кого-то другого? Ты абсолютно бесполезная!

Фри показалось, что ей залепили пощечину. Она сжала кулаки.

– Да никто другой тебя терпеть бы не стал! А я всегда пытаюсь помочь!

– Мне твоя помощь даром не сдалась! – отрезал я и, отвернувшись, похромал вверх по лестнице. – Можешь идти, все равно от тебя никакого толку. Я закончу задание в одиночку.

Думаю, мне было известно, насколько сильно те слова ранили Фри, и это казалось в сто крат хуже.

Увиденное поразило меня, ведь я практически не помнил ничего из произошедшего. Но что неприятнее всего – воспоминания Фри не дали никаких четких ответов на вопросы. Что бы со мной ни произошло дальше, она этого не видела. Обращение в сплита и красный спектр случились уже после. Однако кое-что для меня прояснилось.

Я посмотрел на Фри. Она была одной из немногих, кто верил мне с самого начала.

– Боюсь, я никогда не говорил тебе, но ты замечательный человек. Прости, если я… за то, что грубил и вел себя как урод. – Я отвел взгляд.

Фри удивленно округлила глаза, но затем рассмеялась.

– У меня нет привычки держать обиду. Но я рада, что ты так думаешь.

Она посмотрела на висевшую рядом карту звездного неба и ухмыльнулась.

– А карта-то правильная, – произнесла она, вставая. Ей хотелось сменить тему. – Со всеми ста созвездиями. Явно взяли в Соларуме.

Я посмотрел на карту. Долго вглядывался в названия незнакомых мне звезд. Их было так много, а протекторов слишком мало. С моих уст слетел давно назревавший вопрос:

– Фри, скажи, зачем все это? Что нам дает жизнь протектора? Мы сражаемся, умираем, растворяемся в пустоте. У нас нет иного исхода, кроме как умереть в бою, в челюстях сплита, отдав свою душу. Это не выглядит справедливой сделкой. Почему мы соглашаемся?

Она проницательно посмотрела на меня. Казалось, комната на миг осветилась фиолетовым огнем ее свечей.

– Потому что мы не можем поступить иначе. Темные способны уничтожать огромные части Светлой армии, используя собранные с помощью сплитов души. Сотни протекторов против неисчисляемого числа заоблачников, которые, подобно нам, погибают и теряют сами себя. Мы все в одной упряжке. В мире равновесия – Эквилибриса.

– То есть цель оправдывает средства?

– Иначе Эквилибрис падет. И все исчезнет. Это замкнутый порочный круг. Чистый альтруизм. Кто-то должен собой жертвовать, чтобы война и жизнь продолжались.

Мы вошли в гостиную, где на диване под горой захваченных одеял все еще мирно спал Дан. Его мундир аккуратно висел на спинке кресла, там же нашлись сапоги и оружие. Из этой комнаты лучше всего было видно занимающийся рассвет. Фри встала у окна, скрестив руки на груди.

– Мне нравится смотреть на восход солнца, – вздохнула она. – В Соларуме такого не увидишь.

Я оглянулся на спящего Дана.

– Нам пора бы поднимать его. Нужно отправляться в Соларум.

– Пусть еще немного поспит, – с добродушием сказала Фри. – Он заслужил. Знаешь, Дан странный. Он самовлюбленный и гиперактивный индюк, но добрый. Это всегда идет ему во вред. Помогает всем и каждому. Будто лично отвечает за нас. Самый благородный поляк, которого я встречала.