Читаем Монстры полностью

                 Опять не на идеологичском расстоянье                 А среди поля в ратоборстве рук                 Сошлись советский мыслящий крестьянин                 И мериканский колорадский жук                 Лицом к лицу – его кривое                 Исполненное черного огня                 И умное крестьянское живое                 Лицо многострадального коня                 Кто победит? Которому на свете                 Жить и любить на берегах Оки?                 Не ведающие их маленькие дети                 Следят за битвой сжавши кулачки                 Мама временно ко мне                 Въехала на пару дней                 Вот я представляю ей:                 Это кухня, туалет                 Это мыло, это ванна                 А вот это тараканы                 Тоже временно живут                 Мама молвит неуверенно:                 Правда временно живут? —                 Господи, да все мы временны!                 Когда все слягут и устанут                 К подушке сладкой припадут                 Клопы свой тайный клык достанут                 И будут снова тут как тут                 И я взовьюся среди ночи                 На рану страшную воззрюсь                 Так вот он – страшный наш союз!                 И не станет мочи                 Вчера в кромешной тьме средь ночи                 Комар меня безумный мучил                 То пел виясь, то пил присев                 Я бился с ним в ночи как лев                 Под утро же в изнеможенье                 Мы оба вышли из сраженья                 С потерями в живой силе и технике                 Вот грамотным решением солдат                 Противника в его опорном пункте                 По центру в лоб и флангами в обхват                 Вчистую уничтожил без остатка                 Тем временем в его родном краю                 Жук колорадский грамотным решеньем                 Опорный пункт свой укрепил в бою                 И шлет солдату: Принимай-ка вызов                 Солдат!                 Ах ты мать твою етить!                 Кто-то по небу летить                 Необъемный и невеский                 С крылышками в трещинах                 Толь дитятя, толи женщина                 Толи ихний, толь советский                 Толь с иных небесных тел                 Вот и мимо пролетел                 Женщина вот загорает на пляже                 Вся полная прелести и божества                 Не представляет сама она даже                 Опасности для своего естества                 Все в нее смотрит бесшумно и зорко                 А через год она может родит                 Может зверушку, а может ребенка                 Может от солнца, а может и нет                 Что человек средь напастей немыслимых?                 Он таракан безумный но осмысленный                 Он по ночам на кухне веселится                 Покуда безразмерная десница                 Не включит свет, и он тогда стремглав                 Бежит безумный за ближайший шкаф                 И там сидит и шепчет про себя:                 Ну, погоди!                 Вот бежит он таракан                 Прячется за баночку                 Словно шустрый мальчуган                 Или может девочка                 Образ трепетных детей                 Он принял кощунственно                 А на деле он – злодей                 Грубый и бесчувственный                 Как намеренный уркан                 Бродит ночью таракан                 Среди кухни, например                 Я же как милицанер                 Как, примерно, постовой                 Говорю ему: Постой!                 Он отстреливаясь – прочь                 Я – за ним. И так всю ночь                 То все тихо, то внезапно                 Закричит в лесу сова                 То ворвется гари запах                 С отдаленного двора                 Туча по небу промчит                 Мышь когтями застучит                 То ребенок вдруг заплачет                 За дощатою стеной                 Толи это что-то значит                 То ли так – само собой
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия