Монстры

Для тех, кто много и бессистемно работает, порой обнаруживаются такие состояния духа, когда все смешивается над лавиной слов, отрываясь от реальных фактов и переживаний, начинает склеиваться во что-то весьма нелепое и даже самонедостаточное (в отличие от сюрреализма с его осознанным акцентом на планирование или провоцирование желаемого и очевидного неестественного; или абсурдизма с его основополагающей интенцией на конструирование невероятного). Так вот, наше нелепое, возникшее просто как результат перегруженности, перегрева естественно до того функционировавшей системы, единственно удерживается, вернее, утверждается, вернее, утверждает себя за счет некой внеприродной нежности мира сего, частью осенившей и создателя подобных опытов, дарованной ему как феномен параллельный и соприродный подобного рода эксцессам, неизбежным порой в любом роде деятельности.

                 На просторах родины чудесной
                 Над цветеньем ласковой земли
                 Ящеры летали в поднебесье
                 И людей губили, как могли

                 Им навстречу по двое, по трое
                 Вылетали, крыльями звеня
                 Летчики, воздушные герои
                 И ложились мертвыми в поля

                 И мы с тихой песнею девичьей
                 По ночам блуждали тут и там
                 Их широкогрудые и птичьи
                 Тельца собирая по холмам

                 Метафизический вандализм
                 Когда выходит грач на ниву
                 И лапкою скребет лениво
                 Пытаясь прокопаться вниз
                 Куда-то
                 Копает много дней подряд
                 Оглядывается, но копает
                 И вдруг под ним вскрывается ад
                 И всю Россию заливает
                 Как о том сообщается в газете Комсомолец Удмуртии

                 Я больше мышею не назовусь
                 А то неправильно все понимают
                 Все говорят на это: Ишь!
                 Выебываться нынче мода!
                 А я на самом деле мышь
                 Как ее мыслит Бог, а не природа

                 Она приходит в бледных тапочках
                 У ней развязаны шнурки
                 У ней в кармане, знаю, тряпочка
                  такая нежная-нежная
                  такая бархатная тряпочка
                  такая нервная, скользкая
                                                                   влажная, нежная тряпочка
                 И в ней завернуты зверьки
                 Невероятные, невозможные
                 А у нее еще шнурки
                 Не завязаны
                 На бледных, смуглых тапочках
                 И я знаю, у нее есть нежная нежная тряпочка

                 Живые трупы разгребая
                 Глядя их страсти! кости! митвы
                 Опавшие!
                 Я различал следы молитвы
                 И даже больше! и любая
                 Мелочь
                 Была поразительна
                 И я садился, чтобы близь
                 Поудобнее
                 И сладковатую их слизь
                 Слизывал
                 Во измещение свое

                 Прогуливаясь по Дахау
                 С охранником как пальма стройным
                 Вдруг повстречаться и достойно
                 Раскланяться с ним, скажем: Хау
                 Дую ду? —
                 Вернее: Ви гейтс? —
                 Нормаль! – отвечает
                 Ну, нормаль – значит, нормаль, значит не рухнул еще
                                                                   порядок мировой

                 Вот прибегает он ушастый
                 И сразу же по дому шастать
                 Стой!
                 Что ищешь-то? – глухой, не слышит
                 Что ищешь-то? – да он слепой
                 Да и почти уже не дышит
                 Но ищет, ищет, Боже мой
                 Меня
                 И вдруг прекрасною девицей
                 Как обернется – нету сил
                 И шепчет: венни, види винци
                 В смысле: злодей, ты победил!