Читаем Монстры полностью

                 Они сходились в Академии                 От разных почестей пришедши                 Один как после эпидемии                 Другой как будто сумасшедший                 Один неправедн и неистов                 Другой исполнен внешне вежества                 Тот – морганистов-менделистов                 А этот – темного невежества                 Наследники                 Ты неправ! – говорил Вавилов                 А ты – фашист! – вопиял Лысенко                 Нет, ты неправ! – настаивал Вавилов                 А ты – убийца! и враг народа! – Лысенко вопиял                 Неправ, неправ ты! —                 Взять! взять его!

Нет, нет, я не хотел, не хотел, это кто-то другой, другой, это не я, я не хотел смерти его, я был просто прав, а он был неправ, неправ и возражал при этом еще, но я его не убивал, я просто был прав, а он сопротивлялся, но я не хотел, не хотел, я просто был прав, а он сопротивлялся, а я был прав

                 Тухачевский командарм                 Что твой конь в ночи поет?                 Спать нам бедным не дает —                 А берите его! —                 И даром                 Нам не нужен, Бог, прости!                 Сколько лет он, Боже Сил                 Смертю на себе носил                 Чтобы к месту привезти                 К сроку                 О чем, о чем мы говорили                 О чем сгорали до стыда                 Словно безмолвные стада                 Пока над нами камарилья                 Сталинская                 Огромной хищной птицей Ыбрать                 Летала и смотрела: выбрать                 Кого                 Следующего                 А мы говорили                 А мы сгорали                 Стада безмооолвныеее                 Ооорды безууумныеее                 Тучи безглаасныеее                 Камарииилья стааалинсккаяяя

Летала огромной страшной птицей Ыбрать и все смотрела вниз – выбрать кого бы ей следующего! – да мы перетерпим

                 Я проснулась, я встала неслышно                 Я к окну подошла как во сне                 Вижу – всюду как вечное Ышло                 Белым саваном выстелен снег                 Я упала на пол, зарыдала                 Залилася горючей слезой                 Ой ты, Алан Апо! ой ты Дала                 Забирай меня строгий конвой                 Я готова                 Я вышла – трава вся сырая                 Засыпанный листьями сад                 И в дальнем углу у сарая                 Зверька небольшого Мисад                 Нашла и в ладонях согрела                 И он вдруг усами порос                 Московского квазимингрела                 Да как закричит: Мипороооос!                 И исчез                 И трава                 Листья                 Сада                 Зверек небольшой                 Зверек Мипорос                 Яяя нашлааа                 Яяя согрееелааа                 Усааами порооос                 Мингрел квазимоскооовскииий                 Арааап петрооовскииий                 Еврееей рууускииий                 А всё вдруг как закричит: Мииипорооос!                 Мипорооос! Мипороооос!                 И исчезло                 Словно небесная Васына                 Я вышла в обмелевший сад                 На даче спят еще два сына                 И дочери на даче спят                 Все остальные – в небе спят                 Или в земле, сложивши крылья                 До времени – то камарилье                 Сталинской                 Благодаря

До срока в земле спят, а я иду поверх них в саду обмелевшем словно небесная Васына и чувствую, что где-то здесь на даче спят два сына и две дочери, а все остальные уже в небесах или до сроку в землю ушли благодаря сталинской камарилье, одна Я словно Васына небесная брожу в обмелевшем саду

                 Чую запах человечий                 Только что-то он невечен! —                 Так с усмешкой говорила                 За дверями заседая                 Сталинская камарилья                 Набрасываясь и съедая                 Следом                 Человека-то
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия