Монстры Акслин

Ксейн уже почти не слушал её. Однако слово «предательство» долетело до его ушей. В сознании юноши тут же возникло лицо Акслин, чьи черты он, казалось, начал понемногу забывать в последнее время. Он всё ещё не был в состоянии поверить, что она продала его Гвардии. И ради чего? Ради поездки в Цитадель?

Ксейн почувствовал, как червь сомнения пробрался в его сердце и начал грызть его изнутри. Акслин хотела поехать в Цитадель. Она проделала такой большой путь, чтобы попасть туда. Говорила, что любит его, но даже это чувство не заставило её изменить свои планы и свернуть с пути к своей мечте.

Капитан Салакс отвёл его обратно в камеру, и Ксейн позволил тащить себя, как чучело, набитое соломой.

Лапа, которая ещё недавно сдавливала его внутренности, отпустила свою страшную хватку, забрав с собой всё, что недавно так мучало юношу. Прежнего Ксейна больше не было. Осталась лишь оболочка, пустая и тёмная.

– Постарайся отдохнуть сегодня ночью, рекрут, – услышал Ксейн голос Салакса за своей спиной. – Завтра тебе понадобятся силы.

Сказав это, он закрыл за собой дверь камеры.

Ксейн подполз к койке и рухнул на неё. Ему хотелось ничего не чувствовать и ни о чём не думать. Но перед глазами стояла эта злополучная карта, карта, которую держала в руках командир Ксалана.

Если то, что рассказали она и Салакс, было правдой… Если всё это было правдой… Если Акслин действительно предала его… Если монстры убили его мать…

Он плотно закрыл глаза. Невозможно было в это поверить. Кинакси никогда не нравилась Акслин, и он знал, что чувство неприязни было взаимным. Но она бы не бросила его мать в беде. Не отдала бы на растерзание монстрам…

Или нет? В конце концов, она ведь ушла в Цитадель. И взяла с собой карту…

«Я не хочу в это верить. Я не могу в это поверить».

Но если это было правдой… Ксалана была права. Он рисковал жизнью, чтобы вернуться к ней. Чуть не умер в страшных мучениях от лап живодёра. И совсем скоро получит триста тридцать три удара хлыстом за это. Постепенно пустая оболочка Ксейна наполнилась новым чувством. Это ощущение было ещё более неприятным, чем то ледяное давление во всём теле, которое он испытал в комендатуре. Оно было горьким, как желчь, и ядовитым, как поцелуй змеи.

31

Стражи пришли за узником ещё до восхода солнца. Ксейн хотел бунтовать, сражаться за свою жизнь и за свою свободу, но чувствовал себя таким немощным, как будто его снова отравили слюной сосущего. Поэтому он безо всякого сопротивления позволил вывести себя из камеры. Они шли по коридорам, приближаясь к месту эксзекуции, но Ксейну было всё равно, куда его ведут. В голове юноши по инерции возникали мысли о побеге, но тут же гасли. Теперь он не мог найти для себя причин бежать. Для чего? Чтобы быть съеденным монстрами? Чтобы встретиться с девушкой, которая его предала? Чтобы вернуться в оккупированную монстрами деревню, где недавно умерла его мать, потому что он не смог защитить её?

Тюремщики Ксейна снова промыли его раны и, не снимая наручники, вытащили его из камеры. Они собирались жестоко наказать его за нарушение правил, но при этом хотели оставить его в живых. А это означало, что они сделают всё возможное, чтобы он смог выдержать эти три с лишним сотни ударов. Выдержать до конца.

От одной только мысли об этом ноги Ксейна подкосились, и Стражам волоком пришлось тащить его за собой, пока он снова не смог стоять самостоятельно.

«Возможно, я умру здесь», – сказал он себе. Скорее всего, не в этот день и не на следующий. Но тело может не выдержать такого наказания.

«Это не имеет значения, – внезапно подумал он. – Я всё равно был бы уже мёртв».

Живодёр убил бы его, если бы Стражи не пришли на помощь. Но сейчас он не знал, как к этому относиться. Он знал лишь, что жизнь, о которой он мечтал, будущее, которого так желал, и воспоминания, которые хранил как драгоценные сокровища в своём сердце на протяжении долгих месяцев пребывания в Бастионе… Всего этого больше не существовало.

А была только ложь, глупая и жестокая ложь.

Они вышли на площадь, и Ксейн на мгновение остановился, поражённый.

В сероватом свете зари он видел всех курсантов Бастиона, выстроенных в идеальные шеренги. Здесь были бригады обеих дивизий. Ксейн никогда не видел, чтобы на плацу собиралось столько людей, ведь курсанты Серебряной Дивизии тренировались всегда отдельно, по ту сторону разделявшей их стены.

Но сейчас все они были там, все сто одиннадцать курсантов со своими инструкторами, все капитаны и командиры. Они пришли, чтобы посмотреть, как дезертир получит триста тридцать три удара плетьми.

Никто не повернулся, чтобы взглянуть на Ксейна, хотя некоторые и покосились на него, когда он проходил мимо.

Пройдя в сопровождении двух Стражей по живому коридору между Золотой и Серебряной Дивизиями, Ксейн вышел к деревянному помосту в конце площади.

Юноша попытался найти глазами подразделение Сумрак, но никого из знакомых не было видно. Внезапно он с тревогой подумал, смогли ли его товарищи благополучно вернуться в Бастион после его неудачного побега?

Он считал это само собой разумеющимся, но что, если это было не так?