Читаем Монстры и волшебные существа: русские сказки и европейские мифы с иллюстрациями Аны Награни полностью

Монстры и волшебные существа: русские сказки и европейские мифы с иллюстрациями Аны Награни

Выхватил бесенок дубинку и нырнул к дедушке. Дедушка как услышал от внучка, что Шабарша чуть-чуть не закинул его дубинки, испугался не на шутку и велел таскать из омута деньги да откупаться. Чертенок таскал-таскал деньги, много уж перетаскал – а шапка все не полна! «Ну, дедушка, на диво у Шабарши шапочка! Все деньги в нее перетаскал, а она все еще пуста. Теперь остался твой последний сундучок». – «Неси и его скорее! Веревку-то он вьет?» – «Вьет, дедушка!» – «То-то!» Нечего делать, почал[58] чертенок заветный дедушкин сундучок, стал насыпать Шабаршову шапочку, сыпал-сыпал… насилу дополнил! С той поры, с того времени зажил батрак на славу; звали меня к нему мед-пиво пить, да я не пошел; мед, говорят, был горек, а пиво мутно. Отчего бы такая притча?

Часть 2. Мифические существа

Алконост и сирин

Алконост – это чудесная птица средневековых византийских и славянских легенд. В большинстве случаев ее называют райской птицей, у которой не птичья голова, а лицо прекрасной женщины. На русских лубках алконост изображался полуптицей-полуженщиной с большими яркими перьями самых разных цветов, с короной на голове и райскими цветами в когтях (на некоторых изображениях – в руках).

Местом обитания алконоста считается река Евфрат. По традиционным представлениям, птица сносит яйца на берегу моря и погружает их в воду; семь дней, пока алконост высиживает яйца, и еще семь дней, пока она кормит птенцов, море спокойное. Существует и другое поверье о том, что алконост вьет гнездо на поверхности моря, откладывает в него яйца и так высиживает птенцов.

Пение алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всем на свете. В более поздних легендах на алконоста были перенесены черты другой мифологической птицы – Стрефил, которую называют матерью всех птиц. По преданию, когда Стрефил просыпается по утрам и встряхивает перьями, по всей земле начинают петь петухи. Это качество в ряде источников приписывают и алконосту.

Прообраз алконоста связан с древнегреческим мифом об Алкионе, дочери Эола и жены Кеика. После смерти Кеика в кораблекрушении Алкиона, не выдержав разлуки с любимым, бросилась в море и была превращена в птицу зимородка, которая несет яйца в период зимнего солнцестояния (несмотря на то что зимородки откладывают яйца в холодное время года, их название никак не связано с зимой, оно является видоизмененной формой слова землеродок: эти птицы строят гнезда в земляных норках, где и выводятся их птенцы).

Согласно этой легенде, в период семи дней до и после зимнего солнцестояния на море штиль. Поскольку по-гречески слово «зимородок» звучит как «алкион», период, когда море спокойно, называют также алкионийскими днями. С греческим звучанием слова «зимородок» связано и имя «алконост».

В византийской и славянской христианской традиции алконост был символом Божьего промысла и милосердия. В конце XIX – начале ХХ века образ алконоста стал своеобразным символом радости.

Сирин в средневековой книжности – мифологическое существо, туловище которого до пояса человеческое, а ниже – птичье, чаще всего совиное; местом обитания указывалась река Евфрат. Как и алконоста, сирина называют райской птицей, но у последней никогда нет рук (только крылья). На голове у сирина обычно изображают венец, от которого исходит сияние.

Считалось, что эта дева-птица спускается из рая на землю и зачаровывает людей своим пением. Данное поверье позволяет возводить образ сирина к древнегреческим сиренам, полуженщинам-полуптицам, которые своим чарующим пением завлекали моряков, и те направляли корабли на опасные прибрежные скалы. Постепенно связь с морем превратила греческих сирен из полуженщин-полуптиц в девушек с рыбьими хвостами. В европейских бестиариях закрепился образ сирены-русалки, девы с рыбьим хвостом и чарующим голосом.

В русской традиции сиренами называли райских птиц-дев, а поскольку райским деревом считалась яблоня, сирен связывали с таким праздником, как Яблочный Спас. Люди верили, что утром праздничного дня сирин залетает в яблоневый сад и печально плачет. Когда на крылья сирина попадает вечерняя роса и птица смахивает ее на яблоки, фрукты становятся целебными. К вечеру туда прилетает алконост, эта птица смеется и радуется.

В западноевропейских легендах сирин является воплощением несчастной души, а в русской традиции дева-птица воспринималась как метафора слова Божьего. В ряде случаев ее образ связывали с искушением человека. С конца XVII века птица сирин стала символом мировой гармонии и вечной радости, а также рассматривалась как аллегория человеческого счастья, желанного, но труднодостижимого.