Монстры под лестницей

Молодая женщина с большими красивыми, но красными от слез глазами поднялась с кровати и, подойдя к двери, опустилась перед сыном. Шестилетний малыш из последних сил сдерживался, чтобы вновь не пустить слезы. Не по-детски серьезное выражение лица: брови сдвинуты, губы поджаты, а на лбу морщинка.

– С чего ты это взял, сынок?

Женщина заправила прядь черных, как крыло ворона, волос и попыталась улыбнуться. Но вышло натянуто и криво.

– Все во дворе так говорят, – нехотя признался малыш и опустил взгляд.

Тогда мать ничего не ответила, а лишь обняла:

– Ничего они не знают, Макс.

Я вздохнул. И комната из прошлого исчезла. Я помнил, что через пару недель мы переехали. На другом конце города никто не знал ничего обо мне и моем отце. Мы потом еще не раз убегали от прошлого, которое кусало за пятки. Я менял дома, а мой отец становился ученым и изобретателем, астронавтом и археологом, журналистом и даже охотником за монстрами. Я ждал его возвращения из джунглей Индии или из кругосветной экспедиции, со строительства секретного объекта или шпионской миссии. Каждая прочитанная книга добавляла что-то в мою личную историю. Спустя пару лет я научился не заводить друзей и молчать об отце. А еще через какое-то время я уже сам не помнил, что из рассказанного мной правда. Единственное, что отчетливо засело в памяти, – его фотолаборатория и кабинет с досками и расчетами. Хотя, может, и это я тоже выдумал. Но я так привык к своей фантазии, что не хочу лишиться этой детской иллюзии.

Может быть, когда взрослеешь, это неизбежно – начинать строить свое маленькое кладбище разбитых надежд. Слезы, бессилие, злость, разочарование. Неужели это и значит быть взрослым? Или быть взрослым – это продолжать верить вопреки всему? Даже если никто не верит? Продолжать бороться, хотя дело выглядит безнадежным? Может, взрослость – она тоже разная? А если так, то я найду отца и спрошу его сам. И узнаю, что произошло на самом деле.

Я вытер нос рукавом. И пообещал себе больше не реветь, как девчонка. Тем более при моем монстре. Ведь стоило пустить слезу, как чудовище подскочило ко мне и принялось «утешать».

– Все в порядке, Атта, – отмахнулся я от когтистых лап.

Похоже, что соль для Атты, как конфеты для ребенка. И если шоколад грозил человеческим детенышам диатезом и кариесом, то соль приводила монстра в восторг, стоило ему лишь распробовать ее. Благо, хоть в гремлина не превращался.

– Есть! – настойчиво напомнил Атта.

– Жди ужина, – вздохнул я, хотя и не представлял, как усадить это чудовище за стол. Наверное, так чувствуют себя мальчики постарше, впервые знакомя родителей со своей подружкой.

Глава 10 Пир и монстры

«Мини Купер» выглядел мерзко золотым, пакеты с продуктами в руках двух женщин, идущих к дому, – ржаво-коричневыми, а сами они – словно отлитыми из воска. Я сжал кулаки. Внутри клокотал бульон из обиды и возмущения. Как может Ви вот так запросто смеяться и шутить? Противно натягивать улыбочки и отвешивать комплименты после того, как выплеснула яд ненужной правды. А Кэр? Как она может терпеть подколки «подруги» и ее незваные нравоучения? А еще хуже – обманывать себя!

Я стоял у окна моей обсерватории и смотрел на залитый солнцем мир. В этот момент я искренне ненавидел тетушку Ви, которая ворвалась в наш идеальный янтарный мир, словно молотком ударила. Я чувствовал треск трещин, расползающихся по иллюзии новой счастливой жизни. Монстры – это не те, кто живут в темных углах детских страхов. Нет. Настоящие монстры питаются счастьем, отравляя жизнь. Всегда рядом, улыбчивые и отзывчивые.

Мне хотелось ударить кулаком по этому золотому мирку за невидимым стеклянным барьером. Смять его. Уничтожить. Я дотронулся до стекла. Ногти черканули по гладкой поверхности. Пальцы вновь сжались, и рука опустилась. Я злился, и больше всего на себя. За веру, что все может быть по-другому. За надежду, что мы можем стать нормальными.

Если бы мне хватило сил, я, наверное, проткнул бы ладонь своими же ногтями. Но даже сейчас я не чувствовал боли. Гнев был сильнее. Казалось, я шарик, который занесли с холода в тепло. Внутри меня пухло и распирало нечто. Еще немного, и моя оболочка разлетится как глиняный горшок, и тогда тьма, что живет во мне, наконец-то расправит черные крылья. Я стану сильным. Никогда больше не буду слабым.

Я почувствовал, как кто-то ухватился за мой сжатый кулак. Тоненький пальчик настойчиво ковырял, прорываясь к ладони, и, воспользовавшись мгновением, маленькая лапка разжала мою руку. Я, словно освободившаяся пружина, разом, на выдохе, выпустил гнев и взглянул вниз. Атта смотрел на меня огромными глазами. Два горящих янтаря, поймавших закат. Огонь в его глазах был согревающим. Монстр покрепче ухватил меня за руку, и я почувствовал тепло его маленькой ладошки. Словно луч лазера – тоненький, эфемерный, но способный резать металл, он прижигал открывшиеся во мне раны.

Я улыбнулся, и чудовище оскалилось в ответ.

– Есть! – провозгласил монстр, возвращая меня на прагматичную землю, где обитает вечно голодный фиолетовый монстр.