Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Однако в мире есть и вещи помимо фольклора. Даже в его собственных владениях, он не может похвалиться тем, что ему привержены все обитатели здешних краев, — до этого далеко. Некоторые из них скептически полагают, что у души нет ни формы человеческого тела, ни бледного лица «двойника». Они удивляются, что не видят, как душа выходит изо рта умирающего, когда он испускает дух[1012]. Другие полагают, что душа — это хлеб, или ветер, или же — простое дыхание, действительно испускаемое в самый момент смерти. Согласно другим, душа — это кровь. К ближайшей жатве будет уж три года, как это приключилось, — заявляет Гийеметта Бене из Орнолака (I, 264), — а было дело в моем огороде в деревне. Я упала да расшибла нос, так, что пошла кровь. И я сказала женщине, что прибежала мне на помощь:

— Это ж душа! Душа! Кровь — и есть душа!

Человек состоит не из одной только души, которая, за редким исключением, охотно считается бессмертной. Необходимо также помнить о его духе, который во время сновидений может выйти из тела спящего, в котором обычно пребывает. Монтайю в целом и Пьер Мори в частности восхищены загадкой сна и exemplum с ящерицей, как его рассказывает Филипп из Алейрака, «совершенный» из Кустоссы. Этот exemplum с некоторыми вариациями без устали воспроизводился средневековыми рассказчиками на протяжении многих веков[1013], прежде чем возник, в конце концов, на берегах Арьежи, в диалогах пастухов. Давным-давно, — рассказывает Филипп из Алейрака, — оказались как-то двое верующих на берегу потока. Один из них заснул. Другой же не спал, — и вдруг он увидел, как изо рта спящего товарища выбралось существо, похожее на ящерицу. И тут эта ящерица по жерди или по тростинке, что была переброшена с одного берега на другой, перебежала ручей. На том берегу был череп осла. И ящерица принялась сновать, то появляясь, то исчезая в отверстиях черепа. А потом она обратно вернулась в рот спящего, перейдя поток по жердочке. И она делала так несколько раз, снова и снова. Увидев такое, тот человек, что не спал, решил пуститься на хитрость: он подождал, пока ящерица перебежит на тот берег и приблизится к ослиному черепу, — и убрал жердь! Ящерка оставила ослиный череп и вернулась к ручью — а перейти никак не может! Жердочки-то нет! И тут вдруг спящий принялся биться и метаться, но, однако, никак не просыпался, несмотря на все усилия, что прилагал бодрствующий, чтобы разбудить его. Тогда тот, что не спал, вновь перекинул жердочку через поток. Ящерка тут же вернулась и забралась через рот обратно в тело спящего. Он тотчас проснулся и рассказал своему другу, какой он только что видел сон:

— Снилось мне, — сказал он, — что переходил я реку по мосту, а потом вошел в большой замок с многими башнями и комнатами; а когда хотел вернуться обратно, не нашел больше моста! Никак нельзя было пройти, и я стал тонуть в реке, потому и метался (во сне). А потом мост явился вновь, и я смог вернуться.