Монтаньяры

Кордельеры несравненно сильнее. Они опираются не только на недовольство народа, но и на поддержку влиятельных чиновников. Смерть Марата способствовала их резкому оживлению. Эбер прямо заявил: «Если нужен наследник Марата, если нужна вторая жертва, она готова и покорна судьбе: это я». Кордельеры думают, что теперь близок час их выдвижения к власти.

Они чувствуют свою силу, поскольку их лидер, друг Эбера, Венсан является генеральным секретарем военного министерства. Этот сын тюремного сторожа, несмотря на свою карьеру, близок к народу, конкретно он связан с мелкими чиновниками, активно включившимися в Революцию. В своем министерстве он устраивает много верных санкюлотов. Вместе с ним действует Ронсен, завоевавший популярность молниеносной карьерой. В юные годы он служил в королевской армии, потом стал писать театральные пьесы. Выдвинулся в Революции 10 августа. Затем находился с армией в Бельгии, возглавил одно из бюро военного министерства. В мае 1793 года отправился воевать в Вандею, где быстро стал генералом. В сентябре возвращается в Париж, чтобы возглавить революционную армию, которая отправится отвоевывать мятежный Лион. Вокруг него группируется много сторонников.

Кордельеры опираются также на поддержку Коммуны Парижа. Мэр Паш симпатизирует кордельерам. Прокурор Коммуны Шометт тоже выдвинулся 10 августа, он пользуется любовью санкюлотов за внимание к их заботам, за личную скромность. Склоняется к группе кордельеров и Анрио, которого только что официально избрали командующим Национальной гвардией Парижа. Наконец, группа имеет свою прессу, прежде всего популярнейшую газету «Пер Дюшен» Эбера. Он также выдвинулся после революции 10 августа.

Таковы основные фигуры кордельеров, стремящихся использовать народное недовольство, чтобы вытеснить руководящую группу монтаньяров в Конвенте и в его комитетах. Это своего рода конфликт поколений: кордельеры воплощают поколение 10 августа, позднее вступившее в Революцию и недовольное «изношенным» руководством поколения революционеров 89-го года. Наиболее дальновидные из монтаньяров чувствуют в кордельерах реальную опасность. Возможно, раньше всех это понял Робеспьер.

5 августа в Якобинском клубе Робеспьер открывает новую кампанию против «бешеных» Ру и Леклерка, как наиболее уязвимых. Он осуждает этих «новых людей, свежеиспеченных патриотов, стремящихся оклеветать перед народом его самых старых друзей… Посредством ярко патриотических фраз, произнесенных с блеском и энергией, им удается убедить народ, что его новые друзья более преданы ему, чем остальные». Далее следует обычная клевета на «бешеных» как на «подкупленных врагами народа… интриганов и эмиссаров Кобурга или Питта».

Робеспьер выступает после Венсана, критиковавшего Конвент и Дантона. На кордельеров Максимилиан еще не нападает, но берет под защиту Дантона, говоря, что его «можно критиковать тогда, когда докажут, что имеют больше энергии, таланта или любви к родине… Никто не имеет права высказать и самого легкого упрека в адрес Дантона». Робеспьер часто защищает его не потому, что хочет сплотить монтаньяров, но главным образом потому, что на фоне этого «коррумпированного» так ярко выглядит незапятнанный образ самого Неподкупного.

«Бешеные», не смущаясь вновь обретенной Робеспьером властью, немедленно отвечают ему. 6 августа Теофиль Леклерк, молодой человек 22 лет, гордо заявляет: «Я согласен, что новые люди выглядят слишком пылкими потому, что старые уже изношены. Я убежден, что только молодые люди обладают той степенью страсти, которая необходима для осуществления Революции».

«Бешеные» возмущают Робеспьера тем, что эти люди с задворков совершенно не считаются ни с его новой властью, ни с заслуженным авторитетом, ни с его монополией достойно представлять народ. Но он явно уязвлен и не жалеет времени, преследуя их своей ненавистью. 8 августа он организует в Конвенте настоящий спектакль, выпуская против «бешеных» вдову Марата Симонну Эврар. Простую женщину не стоило большого труда убедить, что речь идет о защите священной памяти Друга народа. Сам Робеспьер не поленился написать для нее речь против самозванцев. «Я в особенности указываю вам, — читала Симонна, — на двух людей, Жака Ру и Леклерка, претендующих на продолжение патриотических писаний Марата и заставляющих его тень говорить лишь для того, чтобы опозорить его память и обманывать народ… Продолжатели Марата пытаются продлить и после его смерти злостную клевету, по которой его и при жизни выдавали за безумного апостола беспорядка и анархии».