Монументальная пропаганда

Приехал он на место незадолго до ужина, поставил в угол знамя, снял шинель и, звеня орденами, пошел с подарками к соседке. Деликатно постучался в дверь. Никто не ответил. Он еще раз постучал. Дверь отворилась, и Бурдалаков увидел перед собой Вячеслава Михайловича Молотова, многолетнего сталинского сподвижника. И хотя Молотов давно уже был низвергнут с вершин власти и в привилегиях приравнен к номенклатуре второго ряда, Бурдалаков, не забывши, что это был в государстве второй после Сталина человек, так растерялся, что открыл рот, но никаких звуков произнести не мог, кроме «а», «о» и «у». Молотов сквозь чуть затемненные стекла пенсне смотрел на Бурдалакова, на его погоны и ордена терпеливо и настороженно, ожидая, может быть, какой-нибудь провокации или даже ареста.

— Ы, — сказал Бурдалаков.

— Ы? — переспросил Молотов.

— Не, — возразил Бурдалаков.

— Не понимаю, что вам угодно, — начал сердиться бывший вождь.

— А Аглая Степановна где же? — наконец выдавил из себя Бурдалаков.

— Не знаю никакую Аглаю Степановну, — сказал Молотов и закрыл перед носом Бурдалакова дверь.

Бурдалаков спустился вниз, встретил сестру-хозяйку Калерию Фроловну, и та ему сказала, что Аглая Степановна Ревкина покинула санаторий сегодня утром, за неделю до истечения срока, указанного в путевке. Как, что, почему, Калерия Фроловна не знала, а Федор Федорович приблизительно догадывался.

Глава 18

А все получилось вот как.

Внезапный отъезд Федора Федоровича был Аглае очень неприятен. Не потому, что она рассчитывала на серьезное (хотя последняя встреча и могла зародить в ней кое-какие надежды), но потому, что произошло это неожиданно, второпях, накануне даты, которую ей хотелось бы отметить вместе с генералом.

А тут новая неприятность.

Утром 20 декабря пришло письмо от Диваныча, написанное кудрявым почерком с причудливыми завитушками и необычным стилем:

«Здравствуйте, Аглая Степановна! Добрый день или вечер!

Пишет вам ваш знакомый тов. Кашляев Д. И. полк-ник в отставке. И шлет вам свои поздравления в связи с девяностолетием со дня рождения Великого полководца нашей страны и других народов Генералиссимуса тов. Сталина И. В. А также разрешите пожелать вам долгих лет здоровья и хор. жизни. Про нас писать нечего, погода стоит студеная, имеются перебои с поставками дров и угля населению. Кв-ра ваша находится в полном порядке, насколько можно судить по наружному виду дверей и окон и по показаниям соседей. Дедушка здоров. Вот и все. Желаю вам, что вы наслаждаетесь полноцен. отдыхом и равномер. питанием, что бывает полезно в отношении здоровья и самочувствия.

Засим до свидания. Ваш знак. тов. Кашляев Д. И., полк-ник в отставке.

P. S. А также позвольте вам сообщить, что не далее, как вчера ваш сосед гр. Шубкин М. С. был освоб. из-под стражи ввиду отсутствия сост. преступления и оголтелой кампании антисов. кругов в нек-рых зап. странах».

Письмо Диваныча, вернее, не само письмо, а этот постскриптум, очень Аглае не понравился и породил некоторые, как выяснилось, небезосновательные предчувствия.

Глава 19