Моонзунд 1941. «Русский солдат сражается упорно и храбро»

— 2-я флотилия моторных тральщиков — 12 солдат, 2 офицера или комиссара, 1 гражданский.

Ирбенский пролив контролировали немецкие корабли, с которых расстреливали советских военнослужащих и брали их в плен. Добравшихся до Курляндии обессиленных людей пленили на берегу. При попытке переправиться в Латвию был взят в плен старший лейтенант Букоткин. Некоторые шлюпки сбивались с пути и приставали к западному берегу Сааремаа, в районе Кихелькона или полуострова Хундсорт. Здесь они попадали в плен немцев или эстонцев из сил самообороны[393]. По докладу командира 75-ro ландверного полка, охранявшего северное побережье Курляндии, отправленному в 18 ч 45 мин 8 октября, всего были взяты в плен при попытке десанта 621 чел. Потери полка составили — 4 убитых. С вечера 6 октября новых десантов не было. Пленных отправили в концлагерь Саласпилс. Морскими береговыми частями взято в плен еще 104 чел. и отправлено в Вентспилс[394]. Кораблями кригсмарине было перехвачено и взято в плен до 7 октября около 150 чел.[395]. Эти данные позволяют предположить, что число попытавшихся прорваться в Латвию составило более тысячи человек. Лишь единицам удалось пробиться через Латвию. Писарь 34-го оиб Д. И. Дрожак, с группой товарищей, сумел переправиться через Ирбенский пролив и пройти через линии оцепления. В пути через Латвию группа рассеялась. Раненый Дрожак был выхожен в латышской семье и впоследствии переправлен в Белоруссию, где воевал в партизанском отряде имени Суворова[396].

Отступая под натиском противника, советские части с боями отходили на самый юг — к мысу Церель, куда были эвакуированы и оба курессаарских госпиталя— флотский и армейский. К сожалению, никакой дальнейшей эвакуации больных и раненых на «Большую землю» в то время организовать не удалось, и к 5 октября — дню окончания боевых действий на острове — все уцелевшие эзельские военные медики и их пациенты попали в немецкий плен[397]. Не желая сдаваться в плен врагу, гранатой подорвал себя военный комиссар 206-го обс старший политрук Соколов[398]. Попал в плен и скрывался под чужой фамилией военный комиссар 37-го оиб, старший политрук С. Я. Колегаев. В плену он совершил четыре неудачных побега. Лишь после пятого побега, весной 1944 года, ему с группой товарищей удалось выйти к частям Красной армии в районе Нарвы[399].

На фоне военной катастрофы и потери управления обострились отношения среди личного состава 12-го истребительного батальона. Основная его часть состояла из мобилизованных местных жителей. В преддверии плена часть из них пыталась оправдаться перед немцами. Некоторые уходили в леса и прятались в них до прихода немецких войск. Другая часть захватила боеприпасы и задерживала одиночных военнослужащих Красной армии. Сдаваясь в плен, бойцы истребительного батальона передали в руки немецких войск 483 советских военнопленных[400].

Впоследствии из плененных командиров и бойцов истребительного батальона казнили примерно 95 человек, в концлагерь отправили 104, в боях погибли 8. Остальные были отпущены по домам. Были казнены 68 милиционеров. По архивным данным удалось установить 113 секретных сотрудников НКВД, из которых многие были известны только под псевдонимами. Из них казнили 70 человек. Надо отметить, что в разных категориях наказанных очень часто фигурировали одни и те же имена. По данным 2006 года, в Сааремааском уезде во время немецкой оккупации казнены или умерли в тюрьме 334 человека (это те люди, которых удалось установить поименно)[401].

«Среди казненных был бывший начальник Сааремааской дружины Кайтселийт, преподаватель начальной военной подготовки в Сааремааской Общей Гимназии и Кылялаской Сельхозшколы капитан Михаил Микк. После июньского переворота он пошел на сотрудничество с советскими властями, был одним из тех, кто формировал Сааремааский истребительный батальон и был назначен заместителем начальника штаба батальона. После оккупации острова он явился в штаб Куресаарской Омакайтсе и предложил свои услуги. Ему не повезло: изменение власти произошло в состоянии войны. Если бы смена власти произошла в мирных обстоятельствах, то он мог бы успешно утверждать, что пошел на сотрудничество с советской властью для того, чтоб вредить ей»[402].