Мор, ученик Смерти

Крестьянин, по забывчивости не посеявший обычное семя, всего лишь лишается

урожая. Однако человек, не посеявший семена урожая, собранного двенадцать месяцев

назад, рискует повредить саму ткань причинности, не говоря уже о том, что

провинившегося всю жизнь будет терзать раскаяние.

В равной степени неловко чувствовала себя и семья Мора, поскольку младший сын

относился к наследственному ремеслу крайне несерьезно, а степень его таланта к

выращиванию садовых культур была примерно такой же, как у морской звезды. Не то

чтобы от него вовсе не было никакого толку — просто его стремление помогать смутно

отдавало жизнерадостной готовностью бодрого недоумка, из кожи вон лезущего, лишь бы

помочь «взрослым дядям». В результате серьезные мужчины научились бояться его

помощи, как огня.

Казалось, он является источником какой-то заразы, возможно даже смертельной.

Мор был высок, рыжеволос и весь обляпан веснушками. В дополнение к этим

особенностям, своим телом он управлял лишь чисто условно. Да и как можно управлять

штуковиной, состоящей из одних колен?

В данный конкретный день эта «штуковина» во весь опор неслась по полю, размахивая

руками и вопя во всю глотку. Отец и дядя Мора наблюдали сию неутешительную картину,

стоя на высокой каменной стене.

— Что у меня не укладывается в голове, — произнес отец (которого звали Лезек), —

так это то, что птицы даже не улетают. Я бы непременно улетел, если бы увидел, что в

моем направлении движется такой ужас.

— Эх… Удивительная вещь — человеческое тело. Я имею в виду, ноги у него

заплетаются, и при всем при том он умудряется набрать порядочные обороты.

Мор достиг границы вспаханной части поля. Обожравшийся до полной невозможности

передвигаться голубь, кренясь, лениво уступил ему дорогу.

— Знаешь, с сердцем-то у него все в порядке, — тщательно подбирая слова, произнес

Лезек.

— Ага. Неполадки со всем остальным.

— Он очень аккуратен. Всегда убирается в доме. Ест немного, — добавил Лезек.

— Да что там, я и сам это вижу. Лезек скользнул взглядом в сторону брата, который не

отрываясь смотрел на небо.

— Слышал, у тебя на ферме освободилось местечко, Хамеш, — сказал Лезек.

— Ага. Так я уже взял подмастерье, разве ты не знаешь?

— А-а-а, — разочарованно протянул Лезек. — И когда?

— Вчера. — Ложь Хамеша была молниеносна, словно гремучая змея. — Все

договорено и подписано. Так что извини. Послушай, я ничего не имею против молодого

Мора. Хороший паренек, такие нечасто встречаются. Дело лишь в том, что…

— Знаю, знаю, — махнул рукой Лезек, — просто у него не только руки, но и все

остальное растет из задницы.

Оба уставились на виднеющуюся в отдалении фигуру. Фигура упала.

Несколько голубей вперевалку подошли к ней с целью выяснения подробностей.

— Знаешь, он ведь не дурак, — нарушил молчание Хамеш. — Ну, то есть, дураком его

не назовешь.

— Мозги у него на месте, — подтвердил Лезек. — Правда, иногда он начинает думать

так усердно, что приходится колотить его по голове. Только это и помогает. Глядишь —

уже очнулся, смотрит на тебя и даже видит что-то.

Бабушка, на беду, научила его читать. Я так считаю, мозги его от этого малость

перегрелись.

Мор наконец поднялся на ноги и принялся отряхиваться.

— Тебе нужно пристроить его к какому-нибудь ремеслу, — задумчиво произнес

Хамеш. — Он может стать жрецом, например. Или волшебником. Они много читают,

волшебники эти…

Братья переглянулись. Обоих охватило одинаково недоброе предчувствие при мысли о

том, что может наворочать Мор, попади в его жаждущие добрых дел руки магическая

книга.

— Ладно, оставим, — поспешно заявил Хамеш. — Можно придумать что-нибудь

другое. На свете столько всего, к чему Мор может приложить свои таланты.

— Он слишком часто думает, в этом вся беда, — отозвался Лезек. — Вот сейчас,

посмотри на него. Никто не размышляет о том, как пугать птиц. Их просто пугают. Я имею

в виду, нормальные мальчишки.

Хамеш задумчиво поскреб подбородок.

— Ты можешь переложить эту проблему на другие плечи, — наконец произнес он.

Выражение лица Лезека не изменилось, лишь морщинки вокруг его глаз приняли

какой-то новый изгиб.

— Это ты о чем? — спросил он.

— На будущей неделе в Овцекряжье состоится ярмарка по найму работников.

Отдашь его в подмастерья, и вся недолга. Пускай новый хозяин выбивает дурь из его

башки. Это закон такой. Отдаешь его в ученики, заключаешь контракт, и хозяину уже

никуда не деться.

Лезек посмотрел вдаль, на своего сына, погрузившегося в изучение какого-то

булыжника.

— Я бы не хотел, чтобы с ним случилось что-то плохое, — с сомнением в голосе

пробормотал он. — Мы здорово любим его, мать и я. Привыкаешь как-то к людям…

— Но ведь ради его же собственного блага. Сделай из него мужчину.

— Ага. Да уж. Необработанного сырья тут хоть отбавляй, — вздохнул Лезек.

* * *

Камень попался страшно интересный. К его поверхности приросли изогнутые

ракушки, реликтовые останки первых дней мира, когда Создатель по никому не ведомой

причине занимался творением существ из камня.

Мора много что интересовало. Почему, например, зубы у людей так точно подогнаны

один к другому. Над этой задачей он размышлял долго и упорно. И вот еще головоломка —