Мор, ученик Смерти

почему солнце светит днем, а не ночью, когда свет совсем не помешал бы. Он знал

стандартное объяснение, но оно его не удовлетворяло.

Короче говоря, Мор относился к категории людей более опасных, чем мешок, набитый

гремучими змеями. Он был полон решимости докопаться до логической основы

вселенной. План, при всей своей похвальности, вряд ли осуществимый, поскольку

логикой здесь и не пахло. Собирая мир, Создатель выдал на-гора массу выдающихся,

оригинальных и вообще прекрасных идей.

Однако сделать мир понимаемым в его задачу не входило.

Трагические герои вечно стенают, когда боги проявляют к ним интерес.

Однако круче всех приходится как раз тем, кого боги игнорируют.

Отец, как обычно, принялся драть глотку. Мор бросил камнем в голубя.

Обожравшаяся птица решила было не реагировать, однако в конце концов все-таки

убралась с пути Мора. Паренек уныло побрел к дому.

* * *

Вот как случилось, что вскоре, в канун Дня Всех Пустых, погрузив скудные пожитки

сына на ослика, отец повел Мора в Овцекряжье. Размеры городка в основном

ограничивались размерами центральной, выложенной булыжником площади, по

периметру которой выстроились мастерские, обеспечивавшие окрестные фермерские

хозяйства всем необходимым.

Не прошло и пяти минут, как Мор вышел из мастерской портного уже в обновке. Она

представляла собой болтающееся одеяние коричневого цвета и неопределенного

предназначения. Очевидно, предыдущий обладатель, надев новое платье, скинул старое и

прямо в мастерской его и оставил, испытывая облегчение и радость — чувства в данном

случае более чем понятные.

По-видимому, главной целью приобретения было не лишить Мора возможности

вырасти именно в этой одежде. Причем явно исходили из предпосылки, что вырасти ему

предстоит в девятнадцатиногого слона. Отец окинул сына критическим взглядом.

— Очень прилично, — хмыкнул он, — тем более за такие деньги.

— У меня все чешется, — ответил Мор, — мне кажется, кроме меня, там есть кто-то

еще.

— Тысячи мальчишек в этом мире были бы очень благодарны за такую красивую,

теплую… — Лезек сделал паузу и сдался. — Короче, за одежду вроде этой, сынок.

— А не мог бы я поделиться ею с ними? — с надеждой в голосе спросил Мор.

— Тебе надо выглядеть умным, — строго произнес Лезек. — Ты должен производить

впечатление, выделяться из толпы.

Тут цель была достигнута на все сто. Что-что, а уж выделяться он будет.

Отец и сын стали пробираться сквозь запрудившую площадь толпу народа. Каждый

был погружен в свои собственные размышления. Раньше Мор с удовольствием посещал

городишко. Ему нравилась царящая в нем космополитическая атмосфера, приятно было

вслушиваться в странные диалекты жителей деревень, находящихся на расстоянии целых

пяти, а то и всех десяти миль. Но на этот раз его точило неприятное, тревожное

предчувствие — словно он вот-вот вспомнит то, что еще не случилось.

Ярмарка проходила примерно следующим образом: люди, ищущие работу, ломаными

линиями выстроились посреди площади. Многие из них прикрепили к шляпам маленькие

символы, показывающие миру, в какого рода работе они знают толк. Пастухи носили

клочки овечьей шерсти, возчики засовывали за тулью прядку лошадиной гривы, мастера

по внутренней отделке помещений — полоску затейливых гессийских обоев, и так далее,

и тому подобное. Мальчики, желающие поступить в подмастерья, толпились, словно кучка

робких овец, в самой середине этого людского водоворота.

— Ты просто идешь и становишься туда. А потом кто-нибудь подходит и предлагает

взять тебя в ученики, — произнес Лезек голосом, из которого не сумел изгнать нотки

некоторой неуверенности. — Если ему понравится твой вид, конечно.

— А как они это делают? — спросил Мор. — То есть, как они по виду определяют,

подходишь ты или нет?

— Ну… — Лезек сделал паузу. По поводу этой части программы Хамеш не дал ему

объяснений. Пришлось поднапрячься и поскрести по сусекам внутреннего склада знаний в

области рынка. К сожалению, склад содержал очень ограниченную и сугубо

специфическую информацию о продаже скота оптом и в розницу. Осознавая

недостаточность и неполную, скажем так, уместность этих сведений, но не имея в своем

распоряжении ничего другого, он наконец решился:

— Я думаю, тебе считают зубы и все такое. Удостоверяются, что ты не хрипишь и что с

ногами у тебя все в порядке. На твоем месте я не стал бы упоминать о любви к чтению.

Это настораживает.

— А что потом? — спросил Мор.

— Потом ты отправляешься с этим человеком и учишься какому-нибудь ремеслу.

— Какому именно?

— Ну… плотник, например, хорошая профессия, — осмелился высказать свою тайную

мечту Лезек. — Воровство тоже неплохо. Кому-то ведь надо этим заниматься.

Мор уставился себе под ноги. Он был хорошим сыном и всегда стремился выполнять

сыновние обязанности — когда вспоминал о таковых. И если для этого требовалось стать

подмастерьем, то он был исполнен решимости стать хорошим подмастерьем. Однако

плотницкое ремесло не слишком манило его. Дело в том, что дерево обладает своей

собственной, независимой и упорной жизнью и склонно давать трещины. Что касается

официальных воров, то они были редкостью в Овцепикских горах. Местные жители были