Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2

Иудейские и ранние христианские авторы достаточно снисходительно относились к религиозному поклонению Солнцу и стихиям. Юстин Мученик и Клемент Александрийский признают, например, что Бог поместил звезды на небе для того, чтобы как бы «узаконить» поклонение им язычников и тем самым сохранить почтительное отношение к небесам и истинной природной религии во всем мире. Так родилась некая промежуточная вера между язычеством и христианством, которое своими эмблемами и ритуалами свидетельствует о связи с религией поклонения небесному своду и его явлениям. Рождество Христово было возвещено яркой звездой, взошедшей на Востоке; само Его Рождество отмечалось в самый короткий день года по Юлианскому календарю, именно в тот день, когда в Персии и Египте праздновали новое обретение тела Ормузда и Осириса. Тогда хвалебные песни Небесного воинства, неизменно сопровождающего Солнце, окружали в этот весенний день Творения Его колыбель, место Его рождения, или, как пишет Игнатий, «звезду света невыразимого, сияющую в небе и разрушающую силы волховские и узы порока, ибо явился Сам Бог в облике человеческом для обновления Жизни Вечной».

Однако как велико ни было бы число вещей и явлений, помогавших в развитии понимания истинного Бога и случайно занимавших в сознании людей принадлежащее Ему место, тем самым подменяя поклонение Творцу поклонением тварям Его, или, в духовном смысле, частям тела и отдельным органам глобального организма Вселенной, – все равно основополагающим оставалось понятие единства. Понятие Единого Бога, творческого, производительного и правящего миром Единства, с самого начала времен царило в умах людей; и этот монотеизм первичной эпохи существования человечества превращает все последующие эпохи его существования, кроме нынешней, в эпохи либо развития этой монотеистической идеи, либо ее упадка и повального отступничества. Повсюду, во всех религиях народов древности, встречается понятие Единого Верховного Божества. Амон или Осирис царят над множеством богов древнего Египта; Пан пением своей свирели управляет движением созвездий, а Зевс руководит их священной процессией в соответствии с астрологической теологией пифагорейцев. «Среди всего множества разнообразных мнений по всем прочим вопросам, – пишет Максим Тирский, – весь мир един во мнении, что существует Единый Царь и Отец всего на свете».

Повсеместно сильна вера в существование Единой Верховной Силы – Зевса, или Деуса, Махадэвы, или Адидэвы, – которая одна управляет всем порядком во Вселенной. Среди тысяч богов Индии все равно не теряется мысль о Божественном Единстве; и Предвечный Юпитер (Jove), которому персы поклонялись задолго до Ксенофана и Анаксагора, видится совершенно самодостаточным и независимым от планетарных и стихийных духов, равно как и «Широчайший», или «Великая Душа», о котором говорится в Ведах.

Однако кажущаяся простота веры патриархов совершенно не исключает использование ими символов и аллегорических иносказаний. Разум никогда удовлетворяется простым осознанием чувства. Чувство всегда стремится обрести конкретную внешнюю форму и прочность посредством превращения в идею. Даже те идеи, которые находятся вне пределов досягаемости всех человеческих чувств и представлений, как, например, все идеи о Боге, требуют посредничества чувств для своего выражения и последующей передачи. Отсюда и все внешние символы и ритуальные формы, составляющие внешнюю сторону практически всех мировых религий: это средства выражения религиозного ощущения, которое по сути повсюду одно и то же, это пустые стремления выразить внешними средствами, нарисовать для одного человека идею, существующую в уме другого человека и не могущую быть выраженной иначе, особенно посредством привычных слов и выражений человеческого языка, все слова и выражения которого наполнены чувственным содержанием. А поэтому идея – изначально единая для всех и вся – приобрела бесчисленные и неизмеримо разнообразные выражения и воплощения, приведшие к образованию всех многочисленных вер и религиозных конфессий.