Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2

Конечно, правда то, что с символизмом связаны определенные опасности, перевешивающие иногда его преимущества и приносимую им пользу, а также преподают человечеству жестокий урок, позволяющий избегать столь же жестокого урока, могущего быть преподанным человеческой речью. Воображение, призванное на помощь разуму, или стремится занять его место, или оставляет его совершенно беспомощным, неспособным прорваться сквозь сплетенную воображением паутину. Имена, присвоенные тем или иным вещам, путаются в сознании людей с самими этими вещами; средства путаются с целями; толкование и средства толкованияс его объектом; символы приобретают собственный характер, становятся независимыми в качестве образов или понятий. Несмотря на то, что такой путь познания Бога вполне мог быть и неизбежным, он крайне опасен, и на этом пути, как пишет Плутарх, «многие, поставив символ на место символизируемой идеи, впали в забавное заблуждение, в то время как другие, избежав этой ошибки, впали в другую, не менее опасную, а именно, в смертоносное неверие и безбожие».

Все великие реформаторы религии боролись с этим злом, глубоко осознавая интеллектуальную заразу, исходящую от неправильного восприятия Верховного Существа; все они считали своим личным Богом существо, явно отличное от всех богов древних, заблуждавшихся, по их мнению, мыслителей; Его Именем они уничтожали символы и изображения, украшавшие Его же храмы. Однако от их внимания ускользнуло то, что способны они лишь заменить относительно верным образом те предрассудки, которые сумели обнаружить, и заместить грубый символизм лишь отчасти более чистым. Всякий человек бессознательно поклоняется творениям своего собственного разума, поскольку всякий символизм, равно как и всякий язык, разделяет субъективность идей, которые отражает. Эпитеты, применяемые нами к Господу, вызывают пред нашим мысленным взором только зримые или осознаваемые образы. Средства или формы выражения религиозного чувства, составляющие религиозное восприятие, несовершенны и постоянно прогрессируют; каждый термин и каждый символ определяют часть истины, всегда оставаясь подвластными изменениям и улучшениям, всегда могущие быть заменены иным термином и иным символом, более точными и более многоохватными.

Идолопоклонство имеет в своем основании смешение символа с объектом аллегоризации, замену материальным объектом поклонения во духе, произошедшую после того, как человечеству стал доступен высокий спиритуализм, злонамеренное замещение высшего символа низшим, чувственное и совершенно неадекватное представление о Боге; любая вера и любое представление о Боге являются языческими, идолопоклонческими, если они несовершенны, если они тщатся заместить временной, несовершенной идеей чертог Сокрытой Сущности, Которая познаваема только лишь отчасти и в силу этого может почитаться даже самыми просвещенными из своих поклонников только в соответствии с их ограниченными способностями к восприятию и представлениями о Ее совершенстве.

Как и вера в Бога, вера в бессмертие души вполне естественна для человека; она скорее в принципе родственна самосознанию человека, чем является догмой, бытующей у того или иного народа в то или иное время. Она придает человеческой природе бессмертие и как бы уравновешивает ее противоречия и аномалии; она придает человеку сил в его слабости и совершенствует его в природном несовершенстве; она одна дарует адекватную цель и надежду его энергии и силам и достоинство – его предприятиям. Она неотъемлема от веры в единый бесконечный Дух, потому что исключительно через уверенность в достоинствах разума мы способны воспринимать ценность проявлений Бессмертия во Вселенной.

Усилить и, насколько возможно, распространить эту надежду, – вот в чем была первенствующая идея и цель мудрости древних, будь она выражена в форме поэзии или философии, а посему и Мистерий, и масонства. Жизнь, произрастающая из смерти, есть великое таинство, символизм которого представлен множеством разнообразных форм. Для свидетельства об этих величайших дарах, превосходящих все дары воображения, была ограблена Природа, воистину свидетельствами которой и выводами из которой они являлись. Эти свидетельства легко обнаружить. Их можно найти, например, в оливе и лотосе, в вечнозеленом мирте мистов и на могиле Полидора, в смертном, но возрождающемся к жизни Змее, в восхитительной бабочке, выходящей из куколки мерзкой гусеницы, в феномене зарождения жизни, в восходах и закатах Солнца и звезд, в нарождении новой Луны и ее старении и во сне – «Малых Мистериях Смерти».