Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2

Рассказы о рождении Аполлона от Латоны или о смерти героев, вроде Главка, воскрешающие в сознании пещеры, являлись природными аллегориями чередования жизни и смерти, изменений, необходимых для сохранения ее девственной чистоты в общей сложности ее действий, совокупностью которых является вселенское спокойствие, одинаково отрицающее людские предрассудки и отчаяние. Типичная кончина бога Природы – Осириса, Аттиса, Адониса, Хирама – была глубоким, но утешительным таинством; целительные силы Орфея были неразрывно связаны с его кончиной; и его мощи – высоко почитаемые свидетельства его победоносности и животворящей силы – часто бывали, по божественному стечению обстоятельств, захоронены в обителях его бессмертных «близнецов».

В своих учениях о бессмертии души греческие философы лишь с большей степенью уверенности утверждали истины, независимо бытовавшие среди них задолго до этого в символах и аллегориях. Египет и Эфиопия в этом отношении учились у Индии, где, как и повсюду, происхождение этого учения считалось неизвестным настолько же, насколько и происхождение самого человека. Изложение этого учения можно обрести в устах самого Кришны в «Бхагавадгите»: «Сам я никогда не пребывал в небытие, и не ты, и не князья земные, и никогда мы не канем в небытие... Душа не есть вещь, о которой человек может говорить, она была, она есть и пребудет вовеки, потому что она есть вещь нерожденная; она предвечна, неизменна, вечна и неуничтожима этой природной оболочкой...»

В соответствии с догмами античности, формы жизни – это всего лишь ряд временных очистительных пристанищ души, через которые Божественный Первопринцип возвращается ввысь, к Своему первоисточнику. Опьяневшие от дионисийской чаши и обманутые отражениями в зеркалах природного бытия, души – эти кусочки, или искры, Вселенского Разума – позабыли о своем небесном происхождении и пали в ту оболочку, которую занимают ныне. Самый простой тип нисхождения душ в подземный мир был создан древними по образу нисхождения Солнца и звезд из верхнего в нижнее полушарие. Когда дух прибывал к вратам империи Диониса, бога этого мира, в место обмана и перемен, он терял свою сущность и окутывался материальной оболочкой; и если отдельные материальные тела бывали сравниваемы с одеяниями, то весь мир в таком случае рассматривался как одеяние Вселенского Духа. Тело также сравнивалось древними с вазой, или урной, вместилищем духа, а весь мир воспринимался как огромная чаша – вместилище нисходящего в него Божества. Другой образ, не менее древний, чем священные пещеры магов и пророчества Иезекииля, описывал мир как пещеру, освещенную неверным тусклым светом, где тени кажутся реальными предметами и где души забывают о своем небесном происхождении в соответствии со своей увлеченностью соблазнами материального мира. Другой образ свидетельствует, что период воплощения души в материальном теле отмеряется именно тогда, когда ее восхождения учащаются, и воздушная стихия тогда приобретает вид более грубой – водной.

Однако когда пар оседает в воду, она, в свою очередь, снова порождает пар, поднимающийся к Небесам и снова поющий им хвалу. Если наше смертное земное существование является смертью духа, смерть наша тогда оказывается возрождением к новой жизни; и как физические тела проходят путь возвышения из земли в воду, из воды – в воздух, из воздуха – в огонь, так и человек может возвыситься в героя, а из героя – в бога. В ходе непрерывного природного круговорота душа, дабы возвратить себе утраченное величие, должна пройти несколько перерождений и испытаний. Сценой этим великим испытаниям служит Великое святилище Посвящения – весь мир; проводят эти испытания сами стихии, а Дионис – Верховный правитель Природы, или Сама воплощенная чувственная Природа, – это Великий Арбитр Мистерий, проводник душ, которые он наделяет телом, а затем лишает его. Он есть Солнце, освободитель стихий, и посредничество его между богами и людьми обычно претворялось в те же образы, что родились в головах авторов учения о Зодиаке как пути восхождения и нисхождения душ через врата Рака и Козерога.

Он считался не только Творцом Вселенной, но и стражем, освободителем и Спасителем души. Вступив в этот мир в окружении вспышек молний и громовых раскатов, он стал Спасителем, которому поклонялись адепты Мистерий Фив, снимающим с Земли оковы зимы, управляющим ночными передвижениями звездных сонмов и круговоротом небес в течение астрономического года. Его эмблематика неизмерима и предназначена для того, чтобы заполнить практически все существующие ниши в символизме зодиакальных элементов: он был и Небесным Быком, и Львом, и Овном, и Осенним Козлом, и Змеем, – короче говоря, он был многоликим божеством, воплощенным проявлением Божественной Воли, всем во многих формах, многообразием астрономического года, бренной жизнью в неисчислимых формах, изначально пребывающей превыше всего, однако изменяющейся в соответствии со временами года и постепенно приходящей к неизменному упадку.