Читаем Мораль XXI века полностью

Жизнь в больших городах связана с удобством и комфортом. Люди не ходят на работу пешком, им вообще редко приходится совершать тяжелые физические усилия. Их окружают машины: автобусы, метро, автомобили, лифт, бытовая техника, банкоматы, факс, компьютер, телефонная связь. Огромный мир материальных вещей облегчает повседневную жизнь людей, не говоря уже о роскоши и различных излишествах.

Всё указывает на то, что наша жизнь становится всё легче, она всё больше наполняется праздностью и удобствами и требует от нас всё меньше усилий. Всё больше увеличивается зависимость человека от машин, и если внутренне он не вырастет, то XXI век может стать эрой, когда тиранию толпы заменит тирания машин.

Наука и технология постоянно развиваются, но человек остается на прежней ступени духовной эволюции. Он не стал более человечным, чем был две или три тысячи лет назад. С ускорением прогресса человек мельчает; все аплодируют новым техническим достижениям, в то время как моральные ценности людей остаются в прошлом.

Культ роскоши, наслаждений и комфорта быстро разрушает духовный мир человека, вследствие чего растут материализм и насилие. Карьеризм и потребительство полностью захватывают его душу, то есть делают то, что всегда считалось делом и задачей дьявола. Как ни странно, но в обществе сложилось мнение, что уровень нашей цивилизации быстро растет, всё идет хорошо и для беспокойства нет причин. Вера в то, что человек является венцом творения, а также всеобщее потребительское безумие заставляют замалчивать некоторые факты и не задавать лишних вопросов.

Например, не спрашивать, почему духовный прогресс не идет в ногу с материальным, а, наоборот, происходит его упадок в том смысле, что внешняя сторона жизни ценится выше, чем внутренняя. Иногда кажется, что эти две стороны обратно пропорциональны и укрепление одной неизбежно ведет к ослаблению другой.


г) Половая неопределенность

До недавнего времени мужчина и женщина находились на четко определенных противоположных сексуальных полюсах, а сейчас мужчины хотят рожать детей.

Во многих фильмах показывают мужчин, переодетых в женщин, а в рекламных роликах я видел даже беременного мужчину. Брюки перестали быть исключительно мужским атрибутом, а длинные волосы, серьги, бусы и браслеты – женским. Мужчины делают макияж, посещают салоны красоты, а женщины занимаются боксом и курят сигары. Сексуальная неопределенность наводнила телерекламу. Видеоклипы наполнены странными бесполыми существами, и зритель по своему усмотрению относит их к женщинам или мужчинам.

Многие звезды современной эстрады надевают женскую одежду и становятся примером для подражания у молодых людей, еще не нашедших себя. С другой стороны, женщины, чувствуя пренебрежение со стороны мужчин, пытаются соперничать с ними на равных, желая продемонстрировать свое превосходство, чтобы заставить себя уважать, и поэтому имитируют мужские манеры.

Многим нравится одежда «унисекс», которая делает мужчин и женщин похожими друг на друга. Она ощущает себя менее дискриминированной, а он преодолевает бессознательный страх кастрации.

Однако эта неопределенность в половой принадлежности проявляется не только во внешнем виде, она основана на информации сублиминального характера, проникающей в мозг людей из их культурного окружения и навязывающей определенный стиль поведения.

Обычно сексуальная неопределенность больше свойственна людям, имеющим слабое «я» и плохо представляющим, кто они и чего хотят. Одежда и поведение «унисекс» придают им чувство большей уверенности.

Мужчина с длинными волосами становится центром внимания и больше чувствует свою определенность, более явно и четко ощущает, кто он есть (то есть сильнее ощущает себя частью общества).

Поиск своего «я» может занять слишком много времени, и человек так и не решит этой проблемы в течение всей жизни. Постоянная внутренняя неопределенность нарушает нормальное развитие человека, и его перестает интересовать что-либо помимо этого психологического конфликта.

Трудно представить, что такой двойственный и неопределенный человек сможет укрепить характер и волю, поскольку все его время поглощено разрешением волнующей проблемы создания своего имиджа. Его цель – вызвать восхищение в глазах людей и за счет этого ощутить себя более значимым. Если ему это удается, то он с каждым днем будет все больше ориентироваться на внешний мир и, скорее всего, не станет анализировать себя, свой характер и поведение. Из-за поверхностного восприятия человек не может увидеть и оценить глубокие и важные стороны жизни.

К сожалению, ориентация на внешнее бесплодна, и тот, кто пытается таким образом повысить собственную значимость, расплатится за это чувством невыносимой внутренней опустошенности.


д) Малоподвижный образ жизни

Перейти на страницу:

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Антипсихиатрия – детище бунтарской эпохи 1960-х годов. Сформировавшись на пересечении психиатрии и философии, психологии и психоанализа, критической социальной теории и теории культуры, это движение выступало против принуждения и порабощения человека обществом, против тотальной власти и общественных институтов, боролось за подлинное существование и освобождение. Антипсихиатры выдвигали радикальные лозунги – «Душевная болезнь – миф», «Безумец – подлинный революционер» – и развивали революционную деятельность. Под девизом «Свобода исцеляет!» они разрушали стены психиатрических больниц, организовывали терапевтические коммуны и антиуниверситеты.Что представляла собой эта радикальная волна, какие проблемы она поставила и какие итоги имела – на все эти вопросы и пытается ответить настоящая книга. Она для тех, кто интересуется историей психиатрии и историей культуры, социально-критическими течениями и контркультурными проектами, для специалистов в области биоэтики, истории, методологии, эпистемологии науки, социологии девиаций и философской антропологии.

Ольга А. Власова , Ольга Александровна Власова

Медицина / Обществознание, социология / Психотерапия и консультирование / Образование и наука
Миф машины
Миф машины

Классическое исследование патриарха американской социальной философии, историка и архитектора, чьи труды, начиная с «Культуры городов» (1938) и заканчивая «Зарисовками с натуры» (1982), оказали огромное влияние на развитие американской урбанистики и футурологии. Книга «Миф машины» впервые вышла в 1967 году и подвела итог пятилетним социологическим и искусствоведческим разысканиям Мамфорда, к тому времени уже — члена Американской академии искусств и обладателя президентской «медали свободы». В ней вводятся понятия, ставшие впоследствии обиходными в самых различных отраслях гуманитаристики: начиная от истории науки и кончая прикладной лингвистикой. В своей книге Мамфорд дает пространную и весьма экстравагантную ретроспекцию этого проекта, начиная с первобытных опытов и кончая поздним Возрождением.

Льюис Мамфорд

Обществознание, социология