Моралии на книгу Иова

Поэтому и говорится, что внезапно исчезает то, что пропадает из вида смотрящих. Поэтому псалмопевец говорит: Совершенная суета — всякий человек живущий [215], — потому что, поскольку он, живя, преклоняется к разрушению, то и справедливо именуется суетой, но вовсе несправедливо называть его также и беззаконием, потому что, хоть то, что он исчезает и является наказанием за грех, но, тем не менее, то, что в жизни преходит, не является греховным только поэтому. Итак, суетно то, что преходит. Потому и Соломон говорит: Всё суета [216].

21. Далее, после суеты, уместно сказать и о беззаконии, потому что, когда мы занимаемся чем-либо преходящим, мы увлекаемся чем-то греховным. Всякий раз, когда ум не соблюдает состояния неизменяемости, он, сам по себе совращаясь, ввергается в пороки. Так что при суете он впадает в беззаконие, которое обыкновенно бывает при вещах изменяемых, причем от одного <беззакония> он переходит к другому и оскверняется повторяемыми грехами. Но под суетой может подразумеваться и грех, а через наименование беззаконием может быть обозначена более тяжкая вина. Если же, так или иначе, суета не была бы грехом, то псалмопевец не говорил бы: Впрочем, во образе Божием ходит человек, но напрасно он суетится, собирает и не знает, кому оставит он то [217]. Ведь, хотя мы имеем в нашей природе образ Троицы, но, возмущаемые побуждениями к суетным удовольствиям, мы, проводя нашу жизнь, грешим. Так что похоть постоянно возмущает нас различными способами, страх сокрушает, веселье расслабляет, скорбь опечаливает. Поэтому от суеты, как и выше было сказано, мы переходим к беззаконию, когда сперва впадаем в легкие грехи, а когда при этом расслабляет и еще привычка, то мы уже вовсе не боимся допускать даже и худшее. Ведь, когда язык нерадит о воздержании от празднословия, то он, побеждаемый обыкновением укоренившейся привычки, бывает дерзок и впадает в беззакония: когда он преклоняется к гортани, то предается ветреному неразумию. А когда ум отказывается обуздывать плотское наслаждение, он обыкновенно впадает в ров бесчестия. Посему Павел, рассуждая об ущербе для народа Израильского, чтобы предостеречь от угрожающей лютой беды, подобающим образом позаботился по порядку поведать происшедшее, говоря: Не будьте также идолопоклонниками, как некоторые из них, о которых написано: народ сел есть и пить, и встал играть [218]. Ведь еда и питье побуждают к забавам, а забавы приводят к идолослужению, потому что, если грех суетности не обуздывается без какой бы то ни было осторожности, то в дальнейшем беспечный ум бывает поглощен беззаконием, о чем свидетельствует Соломон, который говорит: Кто пренебрегает малым, тот падает понемногу [219]. Ведь, если мы пренебрегаем заботиться о малом, то мы, незаметно совращаясь, бесстрашно совершаем даже большее. И должно заметить: сказано, что о беззаконии рассуждают, но не видят его. Ведь мы <обыкновенно> более пристально рассматриваем το, о чем рассуждаем. Итак, Бог знает суетность человеческую, рассматривает беззаконие, потому что не оставляет без наказания и самого малого греха и готов гораздо сильнее поразить за большее. Итак, поскольку грех из менее значительного зла и перерастает в более тяжкое, то суетность одурманивает ум, а беззаконие — ослепляет. И, таким образом, ум, как только не стало света, все больше надмевается в самомнении, по мере того как, уловленный в сети беззакония, все дальше отходит от истины.

Поэтому, так как суетность увлекает вместе с беззаконием, он уместно выражает то же, когда сразу затем говорит:

12

22. Пустой человек надмевается в гордости[220].

Ведь результат суетности состоит в том, чтобы, когда ум поражен грехом, сделать его дерзким из-за вины; поскольку, когда он не печалится о забвении своей вины за утраченную непорочность, он, по праведному суду, ослепляется, а, вместе с тем, теряет и смирение. И, в большинстве случаев бывает, что, служа непотребным пожеланиям, он отсекает себя от страха Божия и, будучи уже как бы свободным в совершении зла, он стремиться исполнить все, что предлагает ему похоть.

Поэтому, поскольку сказано, что пустой человек надмевается в гордости, то тут же присовокуплено:

13

23. И, рожденный подобно дикому осленку, он считает себя свободным [221].