Морально безнравственные by Верóника Ланцет

Я смеюсь. И начинаю еще больше, когда она морщит нос в замешательстве.

Когда в последний раз я так смеялся?

— Не волнуйся, — наконец говорит она с решительным выражением лица, — я не останусь в долгу, — уверяет Аллегра.

— Да? А, если мне нравится жестче? — парирую я, наслаждаясь ее невежеством в отношении того, что мы на самом деле обсуждаем.

— Я могу выдержать и по-жестче. — Она поднимает подбородок, и я снова отмечаю эту ее скромную гордость... нет, это нечто большее. Это достоинство, и она несет его как чемпион.

— Посмотрим, — клятвенно отвечаю я. — Мне также нравится иметь зрителей, — бросаю приманку, чтобы посмотреть, что она на это ответит.

— Конечно, — охотно соглашается она. — Зрители необходимы, чтобы стать свидетелями твоего проигрыша, — еще раз подтверждает она, что говорит совсем о другом.

Мое ничего не выражающее лицо грозит сломаться, внутри меня бурлит смех.

— А ты проиграешь, — продолжает она, и я вижу, что ей становится все комфортнее со мной. Хорошо.

— Проиграю? Я никогда не проигрываю, маленькая тигрица. Никогда. — Я лгу наполовину, потому что я достаточно силен, чтобы признать, что я уже проиграл ей — не в лицо, конечно.

— В следующий раз ты проиграешь. Ты больше не застанешь меня врасплох. — Она складывает руки на груди, изображая возмущение.

— О нет, в следующий раз ты будешь знать, когда я приду.

Улыбка играет на ее губах.

— Может быть, в следующий раз я приду⁴ первой.

Как только до моих ушей доходят ее слова, из меня вырывается стон. Не слишком ли далеко я зашел? Это, несомненно, слишком приятно, чтобы прекратить это сейчас.

— Так и будет, маленькая тигрица. Ты определенно придешь первой, — у меня срывается голос, и я больше не могу сдерживать свое веселье.

— Почему у меня такое чувство, что ты говоришь о чем-то другом? — она стоит, положив руки на бедра, ее глаза стреляют в меня кинжалами. — Ты издеваешься надо мной, да?

— Конечно же, нет, — я проясняю свои мысли, выравнивая черты лица. — Я говорил о сражении, — лгу я.

— Странно, — добавляет она задумчиво. — Я была уверена, что мы говорили о соитии, так как, знаешь, ты выглядел ужасно одержимым этим.

Мое лицо опускается с открытым в шоке ртом. Не потому что она назвала секс соитием, хотя это само по себе забавно. А потому, что меня разыграли.

Опять.

— Как... — запинаюсь я, и ее улыбка становится шире. Злорадствуя с головы до пят, Аллегра направляется к столу. Берет книгу, которая была у нее ранее, и бросает ее в меня.

— Очень познавательно. Может чему-то научишься. — Она имеет наглость подмигнуть мне, а я просто ошарашенно на нее пялюсь.

Опускаю взгляд, а голый парень с обложки смотрит на меня в ответ, его самодовольное выражение лица тихонько посмеивается надо мной.

Энцо Агости. Международный торговец произведениями искусства. Известный мафиози.

Уничтожен маленькой девочкой.

 

 



 

 

Устав наблюдать за тем, как она забилась в угол и смотрит в окно — тем самым игнорируя меня, — я окликаю ее.

— Я высажу тебя в порту, и ты сможешь сесть на следующий паром обратно на Сицилию. — Она слегка поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и отрывисто кивает.

Где же та маленькая тигрица, что была раньше? Почему-то моя совесть чувствует необходимость внезапно появиться, когда я продолжаю.

— Это не должно быть слишком сложно. Я оставлю тебе немного денег на билет. Паромы ходят довольно регулярно.

Она снова кивает, выражение ее лица скучающее.

— Спасибо, — говорит она и поворачивает голову, чтобы снова посмотреть в окно.

Секунду я злюсь на то, что она откровенно игнорирует меня, но потом беспокоюсь, что что-то может быть не так.

Я встаю и в два шага оказываюсь рядом с ней. Я поднимаю руку и касаюсь ее лба тыльной стороной ладони, проверяя температуру.

Жест застает ее врасплох, и вздрогнув, она отклоняется назад. Подняв глаза, она смотрит на меня, нахмурив брови в замешательстве.

— Никто не разрешал тебе прикасаться ко мне, — скрипит она зубами, в ее голосе звучит смесь раздражения и неповиновения.

— Ты заболела? — я поворачиваю руку, чтобы взять ее за запястье, притянуть ближе, чтобы я мог почувствовать температуру ее кожи.

— Отпусти меня, — она пытается меня оттолкнуть, но я не сдаюсь. Проведя рукой по ее лбу, замечаю, что у нее нет жара.

— Спокойно, маленькая тигрица. Я просто хотел убедиться, что ты не умрешь у меня на руках.

Она устремляет на меня глаза, и я потрясен тем, сколько презрения я в них вижу. Похоже, моя маленькая тигрица не простила меня за то, что я ее обидел — не то чтобы я извинился за это.

Может, мне стоит извиниться? Секунду я обдумываю это. Я еще никогда ни перед кем не извинялся, и она точно не будет первой. Я мысленно фыркаю. Мое непринужденное радушие — это всё, что она получит.

И тут я слышу гулкий звук, как будто что-то разносится в воздухе. Я хмурюсь, опасаясь, что это звук еще одного приближающегося двигателя. Но один взгляд на Аллегру, и я понимаю, что это не так. Ее глаза расширяются, и она толкает меня, чтобы я сделал шаг назад.