Морально противоречивый by Верóника Ланцет

И все же я должна была быть сильной ради нас обоих. Я не отходила от него ни на минуту. Несмотря на то, что моя собственная израненная плоть причиняла мне боль, моя спина была изранена небольшими ранами от ударов пуль о бронежилет.

Я отложила все в сторону, потому что в тот момент у меня была одна цель — он.

Но когда он пришел в себя, перемена была очевидна в его чертах лица, в том, как он держался. Больше всего я могла видеть новую легкость в его глазах.

Сначала он ничего не говорил, уставившись в пустое пространство.

Но постепенно он начал открываться, рассказывая мне все, что произошло.

Как умерла Ваня.

Хотя рационально он понимает, что это была не его вина, но он не может не считать себя ответственным за все, что случилось с его сестрой.

— Ты такая сексуальная, когда командуешь, — протягивает он, подходя ко мне, его рука обвивается вокруг моей талии.

Я ловлю его, отбрасываю в сторону и поворачиваюсь к нему с грозным выражением на лице.

— Вы не получите пьесу «Очаровательный плут», когда едва стоите на ногах, мистер. Если ты снова вздумаешь встать с постели, я сама тебя похороню, поскольку ясно, что ты страстно желаешь смерти.

— Дьяволица, — бормочет он, подходя ближе, его губы скользят по моей щеке, — ты знаешь, мне нравится, когда ты угрожаешь мне, — его дыхание на моей коже, я не могу сдержать непроизвольную дрожь, которая проходит по моему телу.

— Я позволю тебе похоронить меня, — начинает он, и я замечаю веселье в его тоне, — только если ты будешь посещать меня с супружескими визитами, — шепчет он, и мои губы дергаются.

— Влад, — восклицаю я, шокированная.

Я не могу поверить, что он все еще в настроении шутить.

— Хорошо, хорошо, — наконец соглашается он. — Я вернусь в постель. Но ты пойдешь со мной.

Я не могу найти в себе сил отказать ему, поэтому в конце концов ложусь с ним в постель.

— Ты должна простить своего брата, — внезапно говорит он, прижимая меня к себе. — Ты же знаешь, что он хотел как лучше.

— Он бы убил тебя, — шепчу я, все еще не в силах выкинуть эту сцену из головы. — Еще одна пуля, и ты был бы мертв, Влад, — мой голос дрожит, когда я смотрю на него, его темные глаза пристально смотрят на меня.

— Ты спасла меня, когда я этого не заслуживал, Сиси, — его рука останавливается на моей голове, прежде чем он медленно проводит пальцами по моим волосам. — Но я вышел из-под контроля. Я мог бы... — дыхание перехватывает у него в горле, и я узнаю муку за выражением его лица.

— Но ты этого не сделал. Ты здесь, со мной. Мы оба живы. Что касается Марчелло... В конце концов, я прощу. Но пока нет, — вздыхаю я.

Я понимаю, почему он это сделал, но в то же время мое сердце не может вынести мысли об альтернативе, о том, что могло бы произойти, если бы я опоздала на секунду.

Он бы убил его.

И за это я не думаю, что смогу простить Марчелло в ближайшее время. Мне невыносима даже мысль о том, чтобы находиться с ним в одной комнате, желание причинить вред слишком велико.

— У тебя пока не было никаких эпизодов, — меняю я тему, вскакивая с кровати, чтобы взять аптечку и сменить ему бинты.

Он принимает сидячее положение, ожидая, когда я приду к нему, выражение его лица задумчивое.

— Я не думаю, что у меня будет больше в будущем, — упоминает он, и я хмурюсь.

— Почему?

Принося аптечку к кровати, я начинаю осторожно снимать с него бинты, прежде чем осмотреть состояние его ран.

— Они выглядят хорошо, — улыбаюсь я, очищая участки, радуясь тому, что инфекции нет и все, кажется, отлично заживает.

Он хмыкает, глядя поверх моей головы, пока я продолжаю менять повязки. Я сосредоточена на своей задаче, когда я снова слышу, как он говорит.

— Эпизоды, — начинает он, его голос звучит далеко. — Я думаю, что это был мой способ справиться со смертью Вани и чувством вины, которое я испытывал из-за этого. Кровь... — он делает глубокий вдох, и я замираю, зная, что это важный момент для него.

— Кровь напомнила мне о том, что я сделал. О ее крови на моих руках. И каждый раз, когда я это видел, это заставляло меня немного сходить с ума.

Очевидно, что он много думал об этом, и я не могу не беспокоиться за него. С того дня, как он узнал, что убил собственную сестру, он изменился. Я не знаю, было ли это сознательным изменением, но я действительно думаю, что последний эпизод освободил что-то внутри него.

— Влад, — я поднимаю на него взгляд, изучая выражение его лица. — Ваня не стала бы тебя винить. Ты же знаешь это.

Он грустно улыбается.

— Я знаю. Я знаю, Сиси. Но это не отменяет того факта, что я чувствую пустоту, — он прижимает кулак к груди. — Здесь.

— Это нормально, — я накрываю его кулак своими руками, подношу его ко рту и слегка провожу губами по костяшкам его пальцев.

— Это нормально чувствовать себя так. Это по-человечески. И хотя это спорно, — мои губы скривились, — но ты человек. Дай себе время. Чтобы скорбеть. Скорбеть. Чтобы простить себя.