Моральные основы отсталого общества

С тех пор как стало возможным показывать любовь к своей семье, покупая подарки в магазине, тот, кто подарков не покупает, вызывает у потребителя нового типа подозрение в бессердечии или безразличии к родным. Как-то вечером Паскуале Дура, полубезработный сельскохозяйственный работник, принес домой радиоприемник, за который обещал продавцу выплачивать по восемь долларов в месяц. Его жена сначала пришла в ярость и велела Паскуале немедленно сдать приемник обратно. Но тот объяснил, что сам-то он может сходить развлечься на площадь, а жена с детьми вынуждены сидеть дома; поэтому хорошо, если у них появится вещь, которая будет приносить удовольствие и разгонять la miseria. В самом деле, продолжал Паскуале, нечестно по отношению к детям, что у них ничего нет. А вдруг из радиопередач они узнают что-нибудь полезное? Его слова тронули жену. Семья оставила себе приемник, который вскоре стал для нее мощным фактором дальнейших перемен. «Я была в трауре, – рассказывает синьора Дура, – но когда мы решили оставить приемник, я, конечно, траур сняла. Не будешь же, в самом деле, ходить в трауре, когда дома играет радио».

* * *

Когда крестьянин говорит о la miseria, он, прежде всего, имеет в виду, что ему приходится выполнять тяжелую физическую работу, ходить в отрепье и питаться зачастую одним только хлебом. Но в какой бы жестокой нищете ни жил крестьянин, его хроническое уныние объясняется не только ею. Многие крестьяне значительное время проводят в праздности, потому что им нечем заняться. Те из них, у кого есть немного земли, бродят вверх и вниз по горным склонам, отводя на пастбище свинью или собирая хворост, но и это нельзя назвать тяжелым трудом. Нескончаемые хождения туда-сюда для крестьян не что иное, как способ провести время. «Дом у нас такой маленький и в нем так много народу, что мы возненавидели бы друг друга, если бы все время сидели в четырех стенах», – объясняет пожилая женщина, которую спросили, зачем они с мужем-калекой тащатся по летнему зною в свой чахлый садик у подножья горы. Зимой температура в Монтеграно редко опускается ниже нуля, и хотя многим жителям коммуны, не имеющим теплой одежды, приходится несладко, насмерть никто не замерзает и обморожений не получает. Из-за недостаточного питания многие болеют, но голодных смертей не случается, и настоящие муки голода – явление редкое.

Одна из причин крестьянского уныния – постоянная тревожность. Из-за того, что у крестьянина нет сбережений, он испытывает непреходящий страх перед будущим. То, что для других – неприятность, для него – подлинное бедствие. Сельскохозяйственный работник и его жена были безутешны, когда у них привязью удавился боров. Женщина рвала на себе волосы и билась головой о стену, а ее муж, парализованный горем, молча сидел в углу комнаты. Потеря борова означала, что этой зимой у них не будет мяса, не будет сала, чтобы намазывать на хлеб; что им нечего будет продать, чтобы вырученными деньгами заплатить налоги; и что весной они не смогут завести нового поросенка. Подобные удары могут обрушиться на крестьянина в любой момент. Наводнение может смыть его поле, град – побить пшеницу, болезнь – поразить его самого. Перед всеми такими напастями крестьянин по определению беспомощен.

При этом ни нынешний голод, ни ожидание еще худшего в полной мере не объясняют глубокого недовольства крестьянина своим положением. В некоторых первобытных обществах уровень физиологического комфорта даже ниже, но их члены при этом не ощущают себя постоянно несчастными. Разница между низким уровнем жизни и la miseria – культурного характера. В отличие от примитивных племен, крестьянин чувствует себя частью большого общества, в которое он входит, но к которому не принадлежит. Он существует в культуре, в которой очень важно, чтобы тебя одобряли, и понимает, что по меркам этой культуры он одобрения совершенно не заслуживает; что по ее меркам он, как и всё, с ним связанное, ничтожен и нелеп. Осознание этого внушает ему отвращение к собственной участи и гнев на злой рок, его на такую участь обрекший.

«Чего-то добиться» и «показать себя с лучшей стороны» – одни из центральных мотивов существования крестьянина. Но он знает при этом, что, сколько бы ни работал, он никогда ничего не добьется. Другие способны трудиться на собственную пользу, а он – нет. Если у него есть немного земли, он может попытаться скрыть бессмысленность своего времяпрепровождения – от других и, возможно, от себя самого – за каким-нибудь грандиозным предприятием, например сооружением на склоне холма террас, землю для которых ему приходится таскать на спине из долины. Но и в этом случае он прекрасно понимает, что, завершив свой труд, обеспеченней не станет.