Моральные основы отсталого общества

Случается, что мальчик из низов поднимается почти на самый верх социальной лестницы. Путь для этого только один – формальное образование. Окончив 12 классов – это означает, что семья может себе позволить после пятого класса отправить его на семь лет в другой город, – к 18 годам крестьянский сын может стать учителем. Затем, если повезет, он найдет себе невесту – не красавицу, зато из высшего класса и с хорошим приданым. Для редких сравнительно состоятельных крестьянских семей это проверенный способ устроить судьбу второго сына: дать ему образование может быть нелегко, зато старания быстро окупаются. Большинство учителей в коммунах вроде Монтеграно происходят из низших классов.

То же самое относится и к священникам. Только проучившись еще семь лет после окончания начальной школы, мальчик может продолжить образование за счет Церкви. То есть на священника могут выучиться только те, у кого достаточно денег, чтобы стать учителем; это ставит заслон на пути детей из низших классов, которые хотят попасть в семинарию только ради образования. Ряды священства пополняются за счет слоя, которому хватает средств на обучение детей в средней школе, но не на то, чтобы выучить их на врачей или адвокатов. Церковная карьера прочно ассоциируется с этой социальной группой; мальчики из высших классов в священники не стремятся.

Крайне редко крестьянскому сыну удается приобрести интеллектуальную профессию. Примером может служить такая история: бедный крестьянин умер от полученных на войне увечий, оставив вдове маленькую пенсию и участок земли. Несмотря на то что сама она была неграмотна, вдова решила во что бы то ни стало дать образование двум сыновьям. Старший стал учителем и помогал младшему, пока тот учился в школе. Потом вдова постепенно по частям продавала свою землю, чтобы дать младшему сыну возможность окончить медицинский факультет в Болонье. Сейчас к обоим братьям, один из которых мэр-коммунист в городке Бассо, крестьяне и ремесленники обращаются «дон», а другие специалисты, по меньшей мере в наиболее важных отношениях, признают их за равных[33].

И тем не менее печать социального происхождения остается с крестьянином навсегда. Так, инженер, сын обедневшего мелкого землевладельца, признался нам, что ему бы очень не понравилось, если бы его невесту пригласил на танец человек из низов. «Я социалист и все прекрасно понимаю, – сказал он. – Но считать крестьян ровней у меня не получается. Мне бы очень не понравилось, если бы мою невесту пригласил крестьянский сын… даже если бы он был образован лучше меня. Для нас он все равно крестьянин».

При нынешних темпах экономического развития южной Италии даже для того, чтобы просто сохранить имеющийся имущественный и социальный статус, семье необходимо все больше и больше инвестировать в детей. Многие представители низших классов осознают, что, не получив много лучших стартовых позиций, чем пять или десять лет назад, их дети неизбежно окажутся среди проигравших. Некоторые из них понимают, что в наши дни факт жительства в Монтеграно сильнее, чем прежде, мешает добиться успеха. Раньше, например, в карабинеры брали с пятью классами образования. Теперь, когда, чтобы стать карабинером, надо учиться восемь лет – три из них не дома, а где-то еще, – этот путь открыт лишь для немногих.

Видя эти перемены, большинство супружеских пар из низшего класса предпринимают попытки ограничить размер своей семьи. В идеальной семье, говорят они, должно быть двое детей: если ребенок один, то «семья не настоящая», если больше двух, им не создать приличных стартовых условий. Высшие классы, столкнувшиеся с той же проблемой, стали применять этот подход поколение или два назад.

* * *

Когда житель Монтеграно из благородных покупает на площади дыню или корзинку помидоров, он молча вручает ее любому оказавшемуся поблизости знакомому крестьянину – не важно, мальчишке, женщине или мужчине – и тот послушно, будто по-другому и быть не может, относит покупку к нему до мой. Мысли о том, что за услугу можно было бы заплатить, не возникает ни у той, ни у другой стороны. Крестьянин хочет быть вежливым и дружелюбным (civile), твердо зная, что когда-нибудь господин может оказать ему милость или причинить вред. (Ни один крестьянин, даже если он ничего не имеет против Церкви, пальцем не шевельнет, чтобы помочь монахине, несущей тяжелую поклажу вверх по склону в сиротский приют. Монахини принадлежат к высшему классу, но не имеют возможности ни оказать крестьянину милости, ни причинить вреда. Священники, разумеется, могут и то и другое, поэтому им крестьяне помогают.)

Двадцать лет назад благородный господин запросто просил крестьянина бесплатно наколоть ему на зиму дров. Даже и в наши дни, если кому-то из господ нужен осел, он рассчитывает, что ему его бесплатно одолжит «друг» из крестьян; при этом с ослом обычно является или сам крестьянин, или кто-нибудь из его семьи – если, доверенный слуге господина, осел получит увечье, никто его хозяину за это не заплатит.