Мораторий на крови

Пока в машине Калистратов вычитывал материал, Анатолий задремал. Что и говорить, написанное далось ему нелегко. И в то время, что он провел за компьютером, перед его взором часто возникала Анна. Это незримое присутствие дочери отнюдь не мешало, а помогало ему. И, ощущая близость, родную поддержку, он понимал, что пишет от имени не только погибшей Ани, ушедшей в мир иной столь страшно и жестоко, но и сотен людей — матерей, отцов, братьев, сестер, любимых, потерявших от рук нелюдей, подобных Милославскому, своих близких.

Голос Калистратова вернул к действительности:

— Годится, нет слов, сработано в лучшем виде. Только единственный вопрос: даем материал от редакции или с твоей подписью?

— Ставь мою, Илья, мне не от кого таиться. Считай это реквиемом по Анечке, — Фальковский прикрыл рукой повлажневшие глаза, стараясь сдержать слезы, отвернулся и судорожно смял в потной ладони пачку от сигарет.

Этот номер «Вечернего Тригорска» вышел с опозданием на два часа. На первой странице под заголовком-вопросом «Всегда ли надо миловать?» начиналась статья Фальковского, ее продолжение заняло целый разворот еженедельника.

ВСЕГДА ЛИ НАДО МИЛОВАТЬ?

(Заметки о моратории и исключительной мере наказания)

«Смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни».

Конституция РФ, статья 20. Мне, репортеру городской газеты, не раз приходилось писать об убийствах в нашем городе. Иногда сразу после леденящих душу сообщений я с утра ехал в судебно-медицинский морг. Еще год назад он был расположен на отшибе, в стороне от зданий больничного комплекса. Это мрачное вытянутое по фасаду одноэтажное строение с наглухо зарешеченными окнами и задним ходом, куда подвозят трупы. И случалось, что, в зависимости от времени года, на омытом дождем асфальте или свежевыпавшем снегу я замечал то ярко-алую, то темноватую цепочку капель, тянущуюся до самых дверей.

«Кровь, вероятно, из ран…» — сжимая сердце, мелькала тревожная мысль, что вскоре подтверждалось. Но случалось и так, что еще накануне, бывало, по ночам вместе с опергруппой мне доводилось в качестве журналиста горячей линии выезжать на криминальные происшествия.

Вот мнение судмедэксперта М., профессионала с более чем двадцатилетним стажем: «К убийству как таковому привыкнуть невозможно, оно вне нас и человеческой природы. Под этим подпишутся не только врачи, но и десятки людей. Однако политики, изрядная часть законодателей и ученых-юристов иначе смотрят на это извечное зло. У них отличная от народа, своя точка зрения».

Приведу некоторые из отложившихся в памяти жестоких преступлений прошлого, которые прошли через мою журналистскую биографию.

В 199… году особо опасный рецидивист Захаров, в прошлом отбывший срок за убийство собственной матери, сразу — в день выхода на свободу! — без всяких мотивов колом и различными предметами зверски убивает ученика 4-го класса одной из тригорских школ Сережу Т. Преступника задержали вдали от места преступления, в лесном поселке под Воркутой спустя две недели. В протоколе собрания коллектива школы, подписанном десятками учителей и ребят, все единодушно настаивали на применении к нему высшей меры наказания. Тогда прокуратура и суд согласились с их мнением.

Через пару лет поздним летним вечером в раздевалке машиностроительного завода была зверски убита девушка-студентка, приехавшая в Тригорск на практику. Сумедэксперты рассказали, что они той же ночью в райотделе милиции освидетельствовали подозреваемого — молодого парня в разорванной окровавленной рубашке, ранее неоднократно судимого. Когда осмотрели его туфли на модной высокой подошве, то сразу заметили множественные характерные брызги и пятна крови, сплошь покрывающие обувь и свидетельствующие о том, что удары своей жертве убийца-насильник наносил и ногами. Потом были длительное расследование и два процесса. Когда Верховный суд РФ не согласился с приговором областного суда о применении высшей меры, вернув обратно дело на доследование, новый состав суда пошел против мнения «верхов», и убийца был приговорен к расстрелу.