Мораторий на крови

— Тут самый крутой детектор лжи отдыхает, — растолковал он Лаврику. — Если рассуждать упрощенно, мы спускаемся от коры больших полушарий мозга в подземелье человеческой психики — подкорку. Она, при соответствующем воздействии на нее, способна на сверхусилия, когда в дремлющей памяти пациента, подобно лучу мощного прожектора, освещаются самые глубинные участки мозга. Это отдаленно схоже с психологическими фокусами Мессинга, воспроизводимыми как тет-а-тет, так и при большом скоплении народа. И, что любопытно, израильтяне вот уже несколько лет ничего не публикуют о своих исследованиях, держат их в тайне, хотя, пожалуй, могли бы произвести подлинную революцию в психофармакологии.

— Думаю, профессор, им все-таки придется, пусть и частично, но раскрыть свои разработки и основательно потрясти Дамзаева, — предположил Лаврик. — Ведь на кону судьба мира, и спецслужбы всех трех стран заинтересованы в успехе операции.

53

Светало, солнце медленно поднималось из-за гор. В его лучах два пестро-зеленых вертолета «Черная акула», миновав поросший лесом горный хребет и глубокое ущелье, зависли над дальним аулом Лачкау.

Пилот головного вертолета взглянул на сидящего рядом подполковника ФСБ Горского.

— Мы на месте, идем на посадку?

Горский потер рукавом куртки запотевшее стекло.

— Ничего не видно, солнце слепит. Надо бы убедиться, что уже прибыл отряд наземного обеспечения.

— Тут они. — Пилот в темных очках взглянул вниз. — Шесть бронетранспортеров стоят по периметру, на двух российские флаги. Село в кольце, муха не пролетит.

— Что ж, с Богом. — Горский снял шлем, обернулся назад. — Приготовить оружие. Все в бронежилетах?

За его спиной на откидных креслах расположились бойцы десанта. Курение в салоне запрещалось, многие перекатывали во рту жевательную резинку.

— Готовность первая, — доложил квадратного вида крепыш, командир десанта. — Надеть каски, оружие на боевой взвод.

Колеса головного вертолета коснулись влажной от утренней росы травы, из двух люков на зеленую поляну друг за другом выпрыгивали в камуфляжной форме вооруженные бойцы. Следом приземлился и второй вертолет. Учитывая важность задания, в помощь и для совместных действий с Горским сюда был откомандирован начальник военной контрразведки Южного округа Муслим Магомедов.

Одетый в штатское — кожаную куртку, серые, хорошего сукна брюки, заправленные в черные сапоги мягкой кожи, Магомедов, невысокого роста кавказец с пышными усами над верхней губой, был схож скорее с местным учителем или бизнесменом, чем с представителем секретного силового ведомства.

Перекурив и обменявшись несколькими фразами со встретившим их старостой аула Саидом Сирхаевым, Магомедов и Горский на бронетранспортере поехали по узкой петляющей улочке вдоль зажатого меж гор селения. Сирхаев остановил машину метров через триста, в середине аула.

За двухметровой потрескавшейся кирпичной оградой виднелась красная черепичная крыша. Металлические ворота оказались закрытыми, со двора послышался злобный собачий лай.

— Убери пса, Заира, и принимай гостей, — крикнул Сирхаев. — Есть к тебе дело, надолго не задержим.

— Вот уж кого не ждала, так тебя, Саид, — послышался за воротами женский голос. — Больная я, но, коль пришел, да не один, придется принять. Погодите, собаку привяжу.

Калитку отворила моложавая женщина с густыми, без намека на седину, темными волосами, одетая в цветной, с пестрым рисунком халат. На вид ей можно было дать не больше пятидесяти, правая рука сжимала крупные янтарные четки.

Сирхаев, Горский и Магомедов вслед за хозяйкой прошли на летнюю веранду, бойцы охраны расположились во дворе.

— У людей к тебе дело, Заира, — начал Сирхаев. — Ты ведь здесь с дочерью живешь?

— Зейнаб сейчас в Грозном, в педучилище поступать надумала. И то дело, училась она хорошо, не век же ей коз да овец пасти.

— Это хорошо, уважаемая Заира, — дружелюбно вступил в разговор Магомедов. — Если надо, поможем. Предоставим дочке общежитие, стипендию дадим.

— Ничего не надо, пусть сама поступает. А не поступит, дома работа найдется. На все воля Аллаха.

— Твое право, госпожа, — Магомедов встал, пройдясь по веранде, сменил тон. — Не скажешь, Заира, где сейчас находится твой сын Ариф и его приятель Джавад?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Третий год пошел, как сын из дома ушел. Россия велика, наверное, где-то гастарбайтером подрабатывает. Денег не шлет, мог бы подумать о матери с сестрой. А что до Джавада, спросите у его бабушки, старухи Фатимы. Она от нас через два дома живет.

— Что ж, не хочешь говорить — твое право. Тогда мы сами попробуем узнать, что к чему.

Магомедов с Горским спустились во двор, Заире велели оставаться на веранде под присмотром одного из бойцов. Сирхаева, сославшегося на неотложные дела по полевым работам, отпустили восвояси. Все-таки он местный, староста аула, тут свой человек…