Morbus Dei. Зарождение

Остальные смотрели на него в недоумении.

Бихтер одним духом допил пиво и резко поднялся. Сбитые с толку, все ждали, что будет дальше. Священник же лаконично произнес:

– Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас. – Потом поставил кружку и тихим голосом добавил: – Лука, шесть, двадцать семь. Доброго адвента вам, господа!

Он развернулся и стремительным шагом покинул харчевню.

– Что это с ним? – спросил в недоумении Риглер.

– Ибо предался он возлиянию, Каррер, один, девяносто девять, – проговорил Франц и звучно рыгнул.

Остальные разразились хохотом.

– Перед Рождеством он всегда немного чудной, – заметил Бухмюллер.

– Да, но с каждым годом все чуднее, – добавил Франц.

– Когда-нибудь меня его причуды достанут… – проворчал Каррер.

– Успокойся ты, Якоб, – попытался успокоить его Риглер. – Если тебе что-то нужно, просто скажи.

– Вот именно. А теперь пропустим еще по одной. Может, тогда нас и озарит… – Бухмюллер кивнул на жену, которая подошла к столу с четырьмя кружками пива. – Ваше здоровье!

Кружки стукнулись друг о друга.

* * *

Глупец, почему ты не выложишь им всю правду?

Кайетан Бихтер стоял в ризнице. Он был в отчаянии. Споры, подобные сегодняшнему, не были редкостью, но никогда еще он не высказывал своего мнения так открыто. И ни разу не раскрывал перед ними свои карты.

Разумеется, каждый в приходе был ему по-своему дорог. Но как жить ему среди тех, милостью тех, кто принимал в штыки дело, в котором он сам видел смысл жизни?

Священник огляделся. Ризница была и убежищем, и тюрьмой одновременно. Здесь хранились старинные записи, те немногие, которые удалось спасти. Он знал их все наизусть – внушительная горка натаявшего воска свидетельствовала о его ночных изысканиях. И неустанных поисках помощи – или избавления.

«Может, нам еще подкармливать эту нечисть?» Слова Якоба Каррера до сих пор звучали в голове. Бихтер не ведал, как преодолеть упрямство своей паствы.

Священник открыл обитый железом сундук и вынул деревянную колоду треугольной формы. С благоговением он поставил ее перед письменным столом, на котором высились стопки старинных книг. В торцевой части, направленной кверху, колода была уже немного продавлена.

Бихтер взял увесистую книгу, переплетенную в толстую кожу, и раскрыл на первой попавшейся странице.

Книга книг.

Затем он опустился коленями на колоду, так что острые края впились в коленные чашечки. На мгновение священник закрыл глаза, чтобы перетерпеть боль. Потом развязал пояс, стянул рясу и с религиозным трепетом стал читать Священное Писание, ища утешение в страданиях Христа.

Что-то связывало его со Спасителем, священник знал это. Подобно Христу, ему пришлось бежать из родных мест. Но сил, чтобы открыто защитить свое дело, Кайетан Бихтер в себе не нашел. Он только и надеялся, что его паства когда-нибудь постигнет истину. Надеялся тщетно.

Страдания Христовы…

Бихтер достал из сундука кожаную плеть. Если его ближние вынуждены страдать, то и он не желал оставаться в стороне.

Священник взмахнул плетью и хлестнул себя по спине.

Кожа окрасилась в темно-красный, рубцы на многострадальной спине стали кровоточить…

XV

В следующие несколько дней снова шел снег. Работать во дворе стало невозможно, поэтому Каррер велел Иоганну и Альбину привести в порядок инструменты и перековать несколько разогнутых крюков.

Они трудились в сарае рядом с коровником. Иоганн сидел на скамейке и занимался крюками, между тем как Альбин чинил рукояти инструментов.

Работали молча. Через некоторое время Лист прервался и глотнул воды из железного кувшина – и только теперь обратил внимание, как искусно украшен сосуд. В глаза ему бросился уже знакомый таинственный символ…

Иоганн как-то уже заговаривал об этом с Альбином и выяснил, что этот символ существовал издавна, и никто не знал его значения.

Очередные отговорки, на которые Лист наталкивался с того самого дня, как оказался в этой деревне. Отговорки, намеки и ложь.

Наберись терпения.

Иоганн вновь принялся стучать молотом по крюку. Работа была монотонная и не то чтобы сложная, и взгляд его блуждал по маленькому сараю. Сквозь открытую дверь внутрь залетали снежные хлопья.

Сквозь снежную завесу вдруг показалась чья-то фигура. В сарай заглянула Элизабет.

– Бог в помощь!

– И тебе того же, – откликнулся Альбин, не подняв головы.

Иоганн открыл было рот… и с силой ударил молотом по большому пальцу. Он подавил вскрик и вымученно улыбнулся.

– Здравствуй, Элизабет.

Девушка усмехнулась на его оплошность.

– Вот, принесла вам хлеба и яблок… Может, еще что-то нужно?

Альбин заухмылялся.

– Разве что повязку для нашего кузнеца.

Лист метнул на него свирепый взгляд. Альбин ухмыльнулся еще шире.

– Брось, Иоганн. Такой крепкий малый – и бьет себя по пальцу, стоит девушке с ним поздороваться…

Теперь уж засмеялись все трое.

Потом улыбка на лице Альбина погасла. Он посмотрел мимо Элизабет на дверь.

– Тебе лучше вернуться, Элизабет.

Девушка кивнула.

– Обед будет через час, – сказала она и скрылась за дверью.