Мордовский марафон

Ты же помнишь, какой старорежимный оптимизм я имел наглость излучать в первые послетюремные деньки? Это надо же до такой степени быть наивным, чтобы вообразить, будто они меня оставили в покое! А всего и крамолы-то - "нехорошие знакомства" да пристрастие к рукописной литературе. И что всего противней они затягивают тебя в свою игру: начинаешь от них бегать, прятаться, пока и впрямь не почувствуешь себя ужасным преступником, вздрагивающим на каждом шагу, прозревающим во всяком собутыльнике Лоуренса Аравийского, а в сопостельнице - Мату Хари. Частенько припоминаю не без нервного смешка, как однажды я часа два бегал от "хвоста". Сперва он держался поодаль, скромно, но, поняв, что разгадан, бесцеремонно пристроился сзади чуть ли не дыша мне в затылок. Очень обидно мне стало. Вот возьму, мелькнуло мстительно, и напишу жалобу самому Андропову: так, мол, и так, неделикатно работаете, требую повысить общехвостовой квалификационный уровень.

Выскочил я из-под земли на Электрозаводской, тут-то, я думаю, от тебя отвяжусь - район известен мне досконально. Пристроил портфель на фанерный прилавок ларька "Пиво-Воды", цежу пиво и прикидываю, как мне его половчее обдурить. А он стоит рядом и тоже свою кружку смакует, на меня поглядывает - с усиками и в голубом берете. Слегка моросило, смеркалось, на гастрономе зажглись неоновые буквы, подзеленив и без того по-осеннему насморочные лица прохожих... И до того тоскливо сделалось мне от этой сырости, зеленой пасмурности и наглой усмешечки пухлых губ под стрелкой усиков, что я готов был убить его на месте. Аж в пот бросило. Закурил и думаю: нет, так дело не пойдет - начнет он вслед за мной петлять по глухим дворам, не выдержу - и огрею его по голове... Как же быть? Разве что... В самом деле!

А вот и телефон.

- Спасай, дружище! - шепчу, елозя губами по трубке. - Ровно в восемь жди с такси у метро "Измайловский парк".

В восемь, минута в минуту, я вышмыгнул из метро и нырнул в такси.

- Скорей! - кричу шоферу. - Опаздываем на поезд!

Усатый "хвост" растерянно заметался по площади - ни одной машины! Я высунул ему в окно злорадный кукиш и, облегченно вздохнув, откинулся на мягкую спинку сиденья.

- Ну, спасибо, - говорю, - дружище, выручил!

- А что у тебя? - любопытствует он, косясь на таксиста. - Литература?

Я оторопел: ведь у меня ровным счетом ничего криминального с собой не было и ехал-то я домой, к матери, а не на какую-нибудь там конспиративную квартиру...

Вот в какие очень небезобидные игры в "кошки-мышки" вовлекаешься порой помимо воли.

Мораль сей истории такова: киске хочется кушать, и все, что хоть чуть-чуть шевелится, она принимает за мышь и норовит придушить ее зубками...

КАНДАЛАМША

Полосатую колонну

Первоклашка конопатый

В драной курточке зеленой

Расстрелял из автомата.

Глазки яростью пылают

Дед его при Николае,

Папочка при Сталине

К лагерям приставлены.

"Вы уж, пожалуйста, присмотрите за ним...".

Толстая тетка в ядовито-зеленой кофте осуждающе поджала губы: "Не украдут, чай".

"Да нет, я чтобы он Потьму свою не проехал, - виновато зачастила мама. - Я и проводнице сказала... но все-таки".

С верхней полки свесилась лохматая голова с красными спросонья глазами и тут же исчезла.

"Давай, казак, двигай к свету, - дядька с усами, как у Чапаева, потянул Олега за рукав. - Глазей". От него густо, как от папы, пахло табаком и вином. "А вы бы, дамочка, составили нам компанию. Что там до Потьмы-то!.. И нам бы весельше".

"Ой! - вспыхнула мама. - Я бы с дорогой душой, да ведь за день не обернуться, а мне завтра в Москву вылетать - на врачебную конференцию".

"Врет! И чего она все врет!" - Олег сердито вжался носом в окно.

"Олежка, сумку вот я тебе за спину ставлю, там бутерброды с сыром-маслом поешь. На остановках не выходи, а там тебя дядя Витя или дядя Коля встретит я им телеграммой вагон отбила. Да ты и сам смотри: дядя-то Витя - старший лейтенант, у него на погонах три звездочки треугольником таким, знаешь?"

"Да знаю я, мам, - буркнул он не оборачиваясь. - Ты иди, а то поезд тронется".

"Иду, иду, родной. Да скажи им там в Сосновке, что через месяц я тебя заберу, сама приеду. Через месяц, слышишь? Тебе как раз в пионерлагерь очередь подойдет".

"Ты же им все в письме написала".

"Ну да, ну да... - она нагнулась и чмокнула его в затылок. - Ты там побольше гуляй - тебе кислород-озон нужен".

"Ну же, тронулись!" - крикнул Олег про себя. Лязгнули буфера, и вагон чуть дрогнул.

"Ой! Ну я побежала, Олежек. Привет там всем и не болей Слышишь?"

"Пока". Он прилип к окну, словно увидел что-то такое интересное, от чего нельзя отвести глаза и на миг.

"Вот она молодежь-то нонешняя, - ядовито колыхнулась зеленая тетка. - От горшка два вершка, а туда же - матерью родной брезгует".

Чапаев хмыкнул что-то неопределенное и зашуршал газетой.