Мордовский марафон

"Иди, родненький, иди, - разрешила она. - Да сапожки резиновые, вон под вешалкой, надень - заляпаешься весь".

В чулане стояли какие-то бидоны и кадки, густо пахло прошлогодними щами, в курятнике тоже ничего интересного не обнаружилось, а взобраться на чердак Олег не решился - лестница была так кучно обляпана куриным пометом, что ступить некуда.

Где-то за облаками солидно пророкотал самолет. В развилке черной березы сидела, нахохлясь, ворона, Олег пульнул в нее камнем - она даже не шелохнулась. Корявые стволы, почти без ветвей, как руки нищего, молитвенно воздетые к небу, - на рукавах его грязного зипуна тут и там белели латки.

"Та-та-та-та-та!" - послышалось где то. Олег вышел за калитку и замер: в дальнем конце улицы уныло плелась, увязая в грязи, толпа пленных немцев. Солдаты с автоматами на груди и с овчарками на поводках не спускали с них глаз. "Та-та-та-та-та!" - строчил по немцам чумазый карапуз - палка так и дергалась у него в руках.

Из-за угла вывернулся мальчишка. "Что за гусь?" - презрительно прищурился он.

"Сам гусь", - не растерялся Олег и на всякий случай попятился к калитке конопатый был на полголовы выше его.

"Чего у моего дома тасуешься? А ну вали отсюда!"

"Я к дяде Коле", - ответил Олег, уже поняв, что это и есть Васька.

"А-а! - сообразил и тот. Ты теть Настин, из Саранска? Ну да, я и забыл... Держи пять, - протянул он руку. - Васька. А ты - как ныне сбирает вещички Олег, да?"

Олег кивнул.

"В каком классе?"

"В третий перешел".

"Сопляк еще. Я - в четвертый".

"А зачем у вас немцев водят?"

"Каких немцев?"

"Ну вот с собаками-то".

"Сам ты немец. Балда! Это же зэки".

"Как зэки?"

"Ну жулье там разное, бандиты... А то еще есть лагерь - вон, где труба, видишь? - так там враги народа - шпионы и предатели. Дядя Витя у них начальником отряда работает, ему скоро капитана дадут".

"Дядя Витя - летчик, мамка говорила".

"Фиготчик, а не летчик. Летчик шмякнется - и в лепешку... А ты кем будешь?"

"Путешественником". Олег хотел сказать "и пиратом", но сдержался - с тех пор, как Раиса Сергеевна подняла его на смех на уроке "Кем я хочу быть", он про пирата помалкивал.

"Это туда-сюда мотаться? Без кола без двора?"

"Зато разные страны!"

"Больно надо! Вон я в кино смотрел: один на велике вокруг света ехал - вся морда грязная, и дождь по нему лупит... Сразу видать, что лопух!"

Олег насупился. "А я в машине!" - наконец нашелся он.

"А где у тебя машина-то? Она, знаешь, сколько стоит?"

"Мне папка купит "Запорожец".

"Жопорожец" он тебе купит. А мы вот уже накопили - очереди ждем. Только долго. Я лучше достану денег и куплю себе мопед".

"Ври!"

"Запросто! Вот зэк убежит, я его поймаю - все! Знаешь, сколько за него дадут?"

"Сколько?"

"Тыщу рублей! Раньше, дед говорит, мешок муки давали, ну это когда еще было, а теперь - деньгами. Тут как по радио сказали, что два опасных удрали, так все как кинулись ловить! Кто с чем! Я с ружьем хотел, да у пахана патроны запертые, так я с напильником...".

"Поймали?"

"Еще бы. Только уже не здесь - за Молочницей. Одного застрелили - он на дереве прятался, а другому солдаты руки-ноги поломали, чтоб не бегал больше".

"А Том Сойер и Гек Финн помогли убежать Джиму - он в цепях сидел...".

"Ну и дураки!.. А кто такие?"

"Они в Америке разбойники были".

"Ну, ясно. Их самих за проволоку надо... Как у тебя с деньгами - мать дала?"

"Два рубля", - вырвалось у Олега. Вообще-то у него была целая пятерка: два рубля мама дала "на мороженое и кино", а новенькую трешку прислал в письме отец. За три рубля Олег надеялся купить старую, пожелтевшую от соленой океанской воды "Лоцию", в которой все моря, проливы и течения - без нее моряку гибель, - а два рубля ему нужны были на бинокль. Если бы он знал, что Васька спросит про деньги, он бы приготовился и соврал что-нибудь, но тот спросил так неожиданно...

"Слушай, - схватил его Васька за локоть. - За рублевку мы такое с тобой увидим! Куда там кино?"

"А что?" - машинально спросил Олег, лихорадочно соображая, как бы ему отказаться от всего, что бы ни предложил Васька, отказаться и не заработать "жадину-говядину".

Васька воровски стрельнул глазами по окнам: "На Молочнице... Ну где вот моя мать-то работает - два километра отсюда. Так там у Кольки-Жмота в пристройке две бесконвойницы живут - зэчки, которые без охраны, а наверху дырка, так он лестницу приставит, и все видно..."

Васькина таинственная скороговорка сулила какую-то ужасную тайну, на зов которой нельзя было не откликнуться. "А что там?" - невольно понизив голос, спросил Олег.

"Так к ним же солдаты ходят...".

"И что они?"

"Как что?! Не знаешь, что ли, что папка с мамкой ночью делают? А они при свете... Покраснел-то! Как девка!"

Олег отвернулся.

Расправив белоснежные паруса, поскрипывая мачтами, стремительная "Эспаньола" лихо пенит изумрудные воды Карибского моря. Скрестив руки на груди, мужественные бородачи с ятаганами и широкоствольными пистолетами за красными кушаками не спускают с него преданных глаз. "На рею подлеца!" сурово бросает он. "Пощади!" - валяется в ногах у него Васька. "Нет тебе пощады-прощенья во веки веков! Аминь!"